Глубинка

— Слушай, а вдруг добрый старлей Сережа в курсе происходящего? Не может ли его «работа» быть связана… — я не закончил фразы.

— Хм, допускаю. В принципе, все, о чем я рассказывал, не может происходить без прикрытия сверху, — Андрей оживился, но тут же снова проникся скепсисом. — Это уже не важно. Слушай, а как насчет того, чтобы перебраться ко мне, в Минск? Машину твою пока тут спрячем, позже заберем. Или хотя бы на недельку заглянешь, погостить? А на следующие выходные я тебя верну.

Я покачал головой.

— А Агата куда? Его еще многому научить нужно, прежде чем людям показывать. Нет, я тут останусь. Лезть никуда не буду, а сюда тоже, вроде бы, никто не лезет пока. Не переживай, с твоей помощью я не пропаду.

Андрей встал, задумчиво прошелся по комнате, подошел к окну.

— Сегодня первое ноября, — зачем-то сказал он, рассматривая через запотевшее стекло мертвый пейзаж запущенного огорода. — Скоро похолодает.

Глава XI: Незваный гость

Следующие дни прошли без каких-либо заслуживающих внимания происшествий. Я занимался домашними делами, при этом не забывая высыпаться, много гулял (правда, не очень далеко), а еще читал. В домашней библиотеке обнаружилось пособие по воспитанию щенка — первая по-настоящему полезная книга, ознакомление с которой не могло не сказаться на воспитании Агата. Конечно, мы по-прежнему проводили с ним много времени, и я уже никуда не мог пойти без того, чтобы он не увязался за мной. Надо было назвать его пятницей, или какой тогда был день, когда мы познакомились?

Также невольно пришлось заняться кулинарией. Дело в том, что снабжавший меня продуктами Андрей имел несколько отличные от моих понятия о том, что вкусно, а что нет. Я же, как правило, готовил себе довольно простые блюда из того набора, который освоил еще в бытность студентом. Поэтому на исходе первого месяца моего холостятского житья-бытья и у меня в холодильнике скопился солидный запас продуктов, которые я всю жизнь относил к разряду несъедобных: баклажаны, брокколи, спаржа, хумус и тому подобное. Выкидывать все вышеперечисленное было жалко — все-таки стоит денег и немалых — но и употреблять эту экзотику в пищу я не собирался. Кроме того, заморские яства занимали место в холодильнике, а с недавних пор там же стали жить мясная каша, которую я варил Агату, и хлеб, ибо в хлебнице он быстро портился. Поэтому скоро места для всех стало не хватать. И хозяин холодильника, который с недавних пор получил прозвище «Коммуналка на Шпицбергене» (разумеется, холодильник, а не хозяин) был вынужден принимать неприятные решения.

Возможно, я решился бы на кощунство и выбросил невостребованные продукты, что разгрузило бы «жилплощадь», но, несомненно, оставило бы тяжелый осадок на моей совести. Однако в середине недели мне написал Андрей и сообщил, что в ближайшие выходные он не приедет, ибо его пригласили на свадьбу. Свадьба — это, конечно, хорошо, но пересчитав свои запасы, я нервно сглотнул. Получалось, что даже в режиме строгой экономии и недопущения буржуазных излишеств еды мне хватит ровно до следующего понедельника. А что кушать во вторник, среду, четверг и пятницу? И где гарантия, что у Андрея на следующей неделе не нарисуется еще какая-нибудь свадьба? Тогда сюда он приедет как раз к моим похоронам.

Из сложившейся ситуации я вычленил три возможных выхода:

1) Доесть продукты, после чего героически голодать, подпитываясь оптимизмом и собственными жировыми клетками;

2) Сходить в Толосцы с риском вместе с продуктами принести с собой новых проблем;

3) Побороть брезгливость и стереотипы, и приготовить таки себе что-нибудь из продуктов, которые до сей поры относились к категории «фуу».

По здравом размышлении возобладал третий вариант.

Дабы не травмировать свой организм столь радикальной сменой меню, я решил переходить на непривычную еду постепенно: сегодня на завтрак бутеры с хумусом, завтра на обед картошечка с баклажанами, послезавтра на ужин… впрочем, как правило, я не ужинаю, ограничиваясь лишь чаем.

Хм… Через пару дней у несуществующего ужина появились реальные шансы стать моей любимой формой трапезы. Экспериментальные блюда выходили такими, словно готовились не на плите, а в алхимической лаборатории. Брокколи вызывала тошноту одним своим видом, баклажаны получались несъедобными, а спаржа вообще не порождала никаких эмоций, даже отрицательных. Готовил я теперь исключительно на печке — запасы газа стремительно приближались к нулю, — потому практически каждый поварской эксперимент сопровождался заполнявшими дом запахами, от которых даже собака лезла под кровать. И в этом доме мне приходилось жить.

Единственное, что удавалось кушать без отвращения — это икра. Икры у меня скопилось целых четыре пол-литровых банки, и по четвергам я решил устраивать себе рыбный день: особенно хорошо шли бутерброды. Кстати, Агату икра тоже понравилась, намного больше, чем спаржа, да простит меня Андрей.

Раз уж продовольственная проблема развернулась перед нами во всей красе, пришлось искать альтернативные источники пропитания. Одним из таких источников могло стать озеро. В сарае я нашел старую удочку-телескопичку и, после недолгих манипуляций, смог привести ее в «рабочее» состояние. И вот одним прекрасным утром мы с моим верным другом, заняв места в лодке согласно штатному расписанию (я — на веслах, Агат — на носу), вышли на «лов». Весь день мы обильно экспериментировали, меняя то место дислокации, то глубину, то тип наживки — но безуспешно. Нашей добычей стал всего один, видимо, не очень умный подлещик и две рыбки, названия которых я не знал. Вот и все. Рыбешки пошли на корм собаке, а я в очередной раз осознал, что посиделки с удочкой — удел избранных.

Конечно, имелось ружье, а в лесу водилось много дичи, и ничто не мешало сходить на охоту. Но охота была еще меньшим моим призванием, чем рыбалка. Кроме того, выстрелы могли быть услышаны теми, кому совсем не обязательно знать о моем здесь присутствии. Не говоря уже о том, что я не имел ни малейшего понятия, что делать с дичью, когда она уже подстрелена. Свежевание? Разделка? Нет, спасибо, воздержусь.