Въ числѣ купающихся оказалось изрядное число враговъ Тома. Ободренные своей многочисленностью, они принялись открыто высказывать свои мнѣнія, смѣялись надъ нимъ, называли его подлецомъ, лгуномъ, негодяемъ и другими подобными же ласкательными прозвищами. Не довольствуясь этимъ, они объявили, что послѣ совершоннаго Чемберсомъ подвига хотятъ дать ему новое прозвище, которое увѣковѣчитъ этотъ подвигъ, и объявятъ по всему городу, что Чемберсъ-негръ — второй отецъ Тома Дрисколля. Этимъ предполагалось выразить, что Томъ на этотъ разъ вторично родился въ жизни именно благодаря Чемберсу, спасшему его отъ неминуемой смерти. Взбѣшенный такими колкими насмѣшками, Томъ вскричалъ:
— Лупи ихъ по головамъ, Чемберсъ! Лупи хорошенько! Какъ ты смѣешь стоять, засунувъ руки въ карманы?
Чемберсъ позволилъ себѣ протестовать:
— Вы и сами видите, сударь, что здѣсь ихъ слишкомъ уже много! Они…
— Слышалъ ты мое приказаніе?
— Пожалуйста, сударь, не сердитесь на меня, но ихъ здѣсь ужь слишкомъ много!..
Томъ подскочилъ къ своему невольнику съ раскрытымъ уже складнымъ ножомъ и ударилъ Чемберса два или три раза въ грудь, прежде чѣмъ другіе мальчики успѣли выхватить этотъ ножъ и дать раненому возможность спастись бѣгствомъ. Раны оказались очень болѣзненными, но не опасными. Еслибъ клинокъ ножа былъ немножко подлиннѣе, то жизненное поприще Чемберса тутъ бы и закончилось.
Томъ давно уже поставилъ Роксану на ея «законное» мѣсто. Она не осмѣливалась уже теперь его приласкать или назвать какимъ-либо нѣжнымъ любящимъ именемъ. Баричу были противны такія нѣжности со стороны негритянки и онъ заявилъ, что Роксана должна держаться отъ него на почтительномъ разстояніи и не забывать, кто она такая. Она видѣла, какъ ея любимецъ постепенно переставалъ быть ея сыномъ и какъ эта черта, наконецъ, совершенно въ немъ изгладилась. Остался одинъ только баринъ, и притомъ нельзя сказать, чтобъ особенно добрый и великодушный. Сама Роксана мало-по-малу соскользнула съ величественныхъ высотъ материнства въ мрачную пропасть рабства, не смягчавшагося никакими родственными чувствами. Пропасть, раздѣлявшая уже передъ тѣмъ несчастную женщину отъ ея счастливца-сына, превратилась въ настоящую бездну. Томъ смотрѣлъ теперь на Роксану, какъ на собственную свою вещь, обязанную доставлять ему возможно большія удобства. Она была преданной его собакой, угодливой и безпомощной невольницей, смиренной безотвѣтной жертвой капризнаго его темперамента и порочной натуры.
Бывали дни, когда въ конецъ измученная усталостью Роксана всетаки не могла заснуть. Воспоминаніе о томъ, что ей пришлось вытерпѣть въ теченіе дня отъ своего сына, доводило ее, какъ говорится, до бѣлаго каленія. Она съ негодованіемъ ворчала, разсуждая сама съ собою:
— Онъ меня ударилъ ни за что, ни про что, ударилъ при всѣхъ, прямо по лицу. Онъ всегда называетъ меня подлой негритянкой, безпутной дѣвкой и всякими другими гадкими именами, хотя я постоянно стараюсь работать настолько хорошо, насколько это для меня возможно. Господи Боже, Ты знаешь, какъ много я для него сдѣлала! Я подняла его на ту высоту, на которой онъ теперь находится, а между тѣмъ, вотъ чѣмъ награждаетъ онъ меня за это!
Иной разъ послѣ какого-нибудь очень ужь обиднаго оскорбленія, слишкомъ тяжело ложившагося на сердце Роксаны, она помышляла о мщеніи, и мысленно наслаждалась зрѣлищемъ того, какъ ея извергъ сынъ будетъ выставленъ передъ всѣмъ свѣтомъ въ качествѣ самозванца и невольника. Радость эта немедленно отравлялась, однако же, чувствомъ страха. Сама Роксана сдѣлала своего сына слишкомъ могущественнымъ. Если бы она даже и захотѣла сказать теперь правду, ей бы никто не повѣрилъ. Подобная попытка привела бы единственно лишь къ тому, что ее самое продали бы на плантаціи въ низовья Миссисипи. Такимъ образомъ, всѣ ея замыслы отмстить распадались въ ничто. Она отказывалась отъ нихъ, безсильно злобствуя на судьбу и на себя самое; называла себя дурой за то, что въ роковой сентябрьскій день не обезпечилась свидѣтелемъ, на показанія котораго можно было бы сослаться въ такую минуту, когда это понадобится для удовлетворенія ея сердца, жаждавшаго мести.
Тѣмъ не менѣе, какъ только случалось Тому держать себя съ нею немного подобрѣе и помягче, а это отъ времени и до времени всетаки же случалось, сердечныя раны бѣдняжки Рокси тотчасъ же заживали, и она снова чувствовала себя счастливой. Она наслаждалась тогда радостнымъ и горделивымъ сознаніемъ, что ея сынъ, рожденный быть рабомъ и негромъ, барствовалъ теперь среди бѣлыхъ и такимъ образомъ мстилъ имъ за ихъ преступленія противъ его собственной расы.
Какъ разъ въ ту же осень, а именно осенью въ 1845 году, на Даусоновой пристанѣ справлялось двое торжественныхъ похоронъ. Граждане этого города отдали послѣдній долгъ полковнику Сесилю Бурлейгу Эссексу и достопочтенному Перси Дрисколлю.
На своемъ смертномъ одрѣ Дрисколль далъ Роксанѣ вольную, обожаемаго же мнимаго сына торжественно передалъ на попеченіе своего брата, судьи, и его супруги. Это до чрезвычайности обрадовало бездѣтную чету, такъ какъ бездѣтнымъ людямъ, вообще говоря, угодить не трудно.
За мѣсяцъ передъ тѣмъ судья Дрисколль конфиденціально заходилъ къ своему брату и купилъ у него Чемберса. Онъ слышалъ, какъ Томъ уговаривалъ отца продать этого мальчика въ низовья плантаціи и хотѣлъ предотвратить скандалъ, который такая продажа не преминула бы вызвать въ городѣ. Общественное мнѣніе и тогда уже не одобряло такихъ безцеремонныхъ поступковъ со слугами, родившимися въ семьѣ и ничѣмъ не заслужившими дурного съ собой обращенія.
Перси Дрисколль выбился изъ силъ въ попыткахъ спасти громадное помѣстье, купленное имъ ради спекуляціи и умеръ не достигнувъ желанной цѣли. Едва только успѣли опустить его въ могилу, какъ мыльный пузырь лопнулъ. Молодой наслѣдникъ Перси Дрисколля, котораго всѣ считали первостатейнымъ богачемъ, оказался бѣднякомъ, у котораго за душой не было ни гроша. Ему не пришлось, однако, особенно горевать изъ-за этого. Дядюшка объявилъ Тому, что назначитъ его наслѣдникомъ и оставитъ ему все свое состояніе. Благодаря этому, Томъ не замедлилъ утѣшиться.
Оставшись одинокой и вольной птицей безъ родного гнѣздышка, Роксана рѣшилась сдѣлать прощальные визиты своимъ пріятелямъ, а затѣмъ сняться съ якоря и посмотрѣть на свѣтъ Божій. Иными словами, она задумала поступить горничной на одинъ изъ рѣчныхъ пароходовъ. Такой завидный постъ являлся какъ бы вѣнцомъ самыхъ честолюбивыхъ грезъ у представительницъ ея расы.
Послѣдній визитъ Роксаны предназначался черному великану Джасперу. Она застала его за работой. Онъ укладывалъ въ сараѣ дрова, заготовленныя Мякинноголовымъ Вильсономъ на зиму. Вильсонъ, бесѣдовавшій съ Джасперомъ, въ то время когда Роксана пришла прощаться, освѣдомился, какъ это хватило у нея духу искать мѣсто горничной на пароходѣ, покидая на Даусоновой пристани обоихъ своихъ мальчиковъ? Онъ предложилъ снабдить ее копіями съ цѣлаго ряда оттисковъ ихъ пальцевъ, начиная съ самаго ранняго дѣтства и до одиннадцатилѣтняго возраста и совѣтовалъ взять эти копіи съ собой на память. Роксана, однако, тотчасъ же отклонила это предложеніе. Она задала себѣ вопросъ: ужь не подозрѣваетъ ли чего-либо этотъ колдунъ, и осторожно объявила, что копіи съ оттисковъ наврядъ ли ей понадобятся. Вильсонъ въ свою очередь сказалъ себѣ самому: «Уцѣлѣвшая у Роксаны капелька негритянской крови заразила ее всю суевѣріемъ. Она думаетъ, что съ моими стеклянными пластинками, соединена какая-нибудь чертовщина, и что онѣ служатъ приспособленіями для колдовства. Приходя ко мнѣ, она обыкновенно держала въ рукѣ старую лошадинную подкову. Быть можетъ, что это являлось простою случайностью, но тѣмъ не менѣе это представляется мнѣ сомнительнымъ».
ГЛАВА V
«Воспитаніе — это все. Персикъ былъ когда-то горькимъ миндалемъ; о цвѣтной капустѣ можно сказать, что это капуста, получившая гимназическое образованіе».
ebooksa