— А скоро мы будемъ на вершинѣ?
— На вершинѣ? Да Богъ съ вами, вы только-что начали еще подниматься.
Тогда я сказалъ, что и намъ необходимо ночевать въ той же гостинницѣ. Итакъ, мы вернулись всѣ втроемъ и, заказавъ себѣ горячій ужинъ, провели вечеръ очень не дурно съ этимъ англичаниномъ.
Нѣмка, содержательница гостинницы, отвела намъ прекрасныя комнаты съ чистыми постелями; отправляясь въ нихъ на ночь, мы съ Гаррисомъ порѣшили, что на другой день встанемъ какъ можно ранѣе и будемъ наблюдать солнечный восходъ. Но такъ какъ мы были страшно утомлены, то и спали, какъ полицейскіе; когда мы проснулись и бросились къ окнамъ, было уже поздно, да и не удивительно, такъ какъ часы показывали половину двѣнадцатаго. Это было тяжелымъ разочарованіемъ. Дѣлать нечего, мы заказали завтракъ и просили хозяйку пригласить англичанина, но та отвѣчала, что онъ давно уже всталъ и ушелъ еще затемно, причемъ страшно ругался и сердился на что-то или на кого-то. Мы никакъ не могли сообразить въ чемъ дѣло. Онъ спрашивалъ хозяйку о высотѣ, на которой находится эта гостинница и, узнавъ, что высота ея равна 1.495 футъ, вотъ и все, что она ему отвѣтила — страшно разсердился и сказалъ, между прочимъ, что среди дураковъ и путеводителей въ этой проклятой странѣ достаточно провести сутки, чтобы и самому на цѣлый годъ дуракомъ сдѣлаться. Гаррисъ сдѣлалъ предположеніе, что, вѣроятно, нашъ мальчуганъ далъ ему невѣрныя свѣдѣнія; и это казалось тѣмъ вѣроятнѣе, что эпитетъ, которымъ англичанинъ кого-то наградилъ, какъ разъ подходилъ къ нашему мальчику.
Послѣ полудня мы тронулись въ путь и со свѣжими силами снова зашагали по направленію къ вершинѣ. Пройдя сотни двѣ ярдовъ, мы остановились для отдыха. Закуривая свою трубку и оглянувшись налѣво, я замѣтилъ длинную струю чернаго дыма, медленно ползущую вверхъ по крутому откосу горы. Нѣтъ сомнѣній, то былъ локомотивъ. Мы тотчасъ же вскочили и принялись смотрѣть во всѣ глаза, такъ какъ никогда ранѣе не видали горной дороги. Наконецъ, мы разсмотрѣли и самый поѣздъ. Казалось невѣроятнымъ, чтобы такая тяжесть могла взобраться по этимъ крутымъ, какъ крыша, горнымъ склонамъ, но фактъ былъ у насъ передъ глазами и для сомнѣній не было мѣста.
Часа черезъ два мы достигли прелестнаго мѣстечка, обдуваемаго чистымъ, свѣжимъ вѣтеркомъ; небольшая пастушеская хижина пріютилась тамъ за выступомъ скалы; по всей крышѣ этой хижины были набросаны большіе камни, чтобы ее не сорвало вѣтромъ во время сильныхъ бурь, свирѣпствующихъ нерѣдко въ этой мѣстности. Окрестность имѣла дикій видъ; повсюду торчали скалы, но было не мало и деревьевъ, а мохъ и трава росли вездѣ въ изобиліи.
Далеко внизу на противоположномъ берегу озера виднѣлись деревни и только сейчасъ намъ бросилась въ глаза разница въ величинѣ между этими деревушками и окружающими ихъ горами. Когда самъ находишься въ такой деревнѣ, то она кажется даже большой, дома въ ней довольно высокими, а окружающія горы нисколько не подавляютъ ихъ своею величиною, но какая разница, когда смотришь съ такой высоты, на которой мы находились въ настоящую минуту! Горы сдѣлались еще больше и величественнѣе и точно стоятъ погруженныя въ какую-то торжественную задумчивость съ челомъ, окутаннымъ облаками, а деревушки у ихъ подножія, если только непривычный глазъ еще замѣтитъ ихъ, кажутся такими крохотными и такъ прильнули къ землѣ, что я не нахожу ничего лучшаго, какъ сравнить ихъ съ кучею сора, натасканнаго муравьями подъ величественными сводами какого-нибудь громаднаго собора. Пароходы, дымящіе гдѣ-то тамъ на днѣ этой ужасной пропасти, кажутся игрушками, а парусныя и гребныя лодки годными развѣ только для какихъ-нибудь фей, живущихъ въ чашечкахъ лилій и разъѣзжающихъ на шмеляхъ.
Внезапно мы очутились среди полдюжины овецъ, мирно щипавшихъ траву около ручейка съ чистою водою, выбѣгавшаго изъ скалистой стѣны въ сто футовъ вышиною; одновременно уши наши были поражены своеобразной мелодіей, чѣмъ-то вродѣ
весело доносившейся изъ какого-то близкаго, хотя и невидимаго источника; мы догадались, что слышимъ въ первый разъ въ своей жизни знаменитую альпійскую свирѣль — jodel — во всей ея природной дикости. Мы сейчасъ же узнали то пріятное сочетаніе баритона съ фальцетомъ, которое дома извѣстно у насъ подъ названіемъ «Тирольской трели». Игра продолжалась и доставляла намъ не мало удовольствія. Наконецъ, появился и самый музыкантъ — пастухъ, мальчикъ лѣтъ шестнадцати, которому въ порывѣ восторга и благодарности мы дали цѣлый франкъ и просили поиграть еще немного. Онъ игралъ, а мы слушали. Наконецъ, мы двинулись дальше, а онъ все провожалъ насъ своей мелодіей, пока мы не скрылись изъ виду. Спустя четверть часа мы встрѣтили другого пастушка, который тоже игралъ на свирѣли, и дали ему полфранка, чтобы и онъ поигралъ намъ. И этотъ проводилъ насъ своей музыкой. Затѣмъ мы стали встрѣчать такихъ музыкантовъ каждыя десять минутъ; первому изъ нихъ мы дали восемь центовъ, второму шесть, третьему четыре, четвертому всего одинъ пенни; номера пятый, шестой и седьмой не получили ничего, а затѣмъ въ теченіе всего остального дня мы платили всѣмъ другимъ попадавшимся намъ музыкантамъ по франку, чтобы только они прекращали свою игру. Черезчуръ уже много этихъ музыкантовъ попадается въ Альпахъ.
Часамъ къ четыремъ мы подошли къ громаднымъ натуральнымъ воротамъ, называемымъ Febenthor и образованнымъ двумя большими обломками скалы, стоящими вертикально и перекрытыми сверху третьимъ. Невдалекѣ находится маленькая, но очень привлекательная на видъ гостинница, но энергія наша еще не истощилась и мы пошли дальше.
Часа три спустя мы подошли къ желѣзнодорожной линіи. Крутизна ея была не меньше, чѣмъ у лѣстницы, обыкновенно приставляемой къ крышамъ домовъ; мы рѣшили, что недурные надо имѣть нервы, чтобы рискнуть проѣхаться по этой дорогѣ, вверхъ или внизъ безразлично.
Немало времени мы провели у прозрачнаго ручейка, охлаждая внутренній жаръ холодною, какъ ледъ, водою; это было впервые послѣ отъѣзда изъ дому, когда намъ удалось напиться порядочной воды, такъ какъ въ континентальныхъ гостинницахъ вамъ подаютъ льду самую малость, что въ состояніи сдѣлать вашу воду лишь не такою теплою, но не охладить ее. Какъ слѣдуетъ воду можно охладить только или въ рефригераторѣ, или же въ крытыхъ кувшинахъ со льдомъ. Европейцы говорятъ, что холодная вода разстраиваетъ пищевареніе, но откуда они это знаютъ? Они вѣдь никогда не пьютъ холодной воды.
Въ десять минутъ седьмого мы достигли станціи Кальтбадъ и остановились въ громадной гостинницѣ. Съ просторной веранды открывался величественный видъ на лежащее внизу озеро и окрестныя горы. Мы были очень утомлены, и такъ какъ не желали вторично проспать солнечный восходъ, то управились съ обѣдомъ на сколько возможно поспѣшнѣе и улеглись спать. Съ какимъ наслажденіемъ вытянули мы свои утомленные члены подъ прохладными влажными простынями. И какъ мы спали! Нѣтъ ничего болѣе усыпительнаго, какъ пѣшая прогулка въ горахъ.
На другое утро мы проснулись одновременно и, тотчасъ же вскочивъ съ постели, бросились къ окошку и отдернули занавѣсъ. Но, увы, насъ вторично постигло разочарованіе: было уже половина четвертаго пополудни.
Въ сквернѣйшемъ настроеніи, обвиняя другъ друга, мы начали одѣваться. Гаррисъ ворчалъ, что если бы мы наняли курьера, какъ это всегда и дѣлается, то мы бы не проспали двухъ солнечныхъ восходовъ. Я возразилъ ему, что онъ самъ отлично знаетъ, что тогда одному изъ насъ пришлось бы не спать всю ночь и будить курьера, и, кромѣ того, въ нашемъ путешествіи и безъ того было немало хлопотъ, чтобы наймомъ курьера доставлять себѣ еще новыя.
Во время завтрака настроеніе наше нѣсколько прояснилось, потому что въ путеводителѣ мы вычитали, что въ гостинницѣ на вершинѣ горы туристы поставлены въ невозможность проспать солнечный восходъ; что каждое утро черезъ всѣ залы тамъ проходитъ человѣкъ, который такъ громко трубитъ въ огромный альпійскій рогъ, что пробудился бы даже мертвый. А, кромѣ того, мы въ томъ же спутникѣ нашли и другое утѣшительное свѣдѣніе; а именно, что на вершинѣ не для чего будетъ терять времени на одѣванье, что тамъ каждый хватаетъ свое красное одѣяло въ которое окутывается, и появляется на верандѣ въ видѣ какого-то индѣйца. Это будетъ не дурная и во всякомъ случаѣ романическая картина, человѣкъ двѣсти пятьдесятъ народу столпятся на вершинѣ, и всѣ съ развѣвающимися отъ вѣтра волосами закутанные въ красныя одѣяла, а кругомъ величественныя снѣжныя горы и первые отблески разсвѣта — поистинѣ поразительное и неизгладимое зрѣлище. Это даже хорошо, что мы проспали предыдущихъ два солнечныхъ восхода.
Изъ путеводителя же мы узнали, что находимся на высотѣ 3.228 футовъ надъ уровнемъ озера; слѣдовательно цѣлыхъ двѣ трети путешествія было уже совершено. Мы выступили въ путь въ четверть пятаго послѣ полудня; ярдовъ на сто выше гостинницы желѣздорожный путь развѣтвляется: одна вѣтвь идетъ прямо и поднимается на крутой холмъ, другая круто поворачиваетъ вправо и поднимается довольно отлого. Мы избрали послѣднюю и, пройдя вдоль нея около мили, повернули за выступъ скалы и очутились передъ красивою новенькою гостинницей. Если бы мы прошли мимо, то несомнѣнно добрались бы, наконецъ, до вершины, но Гаррисъ вздумалъ разспрашивать и, по обыкновенію, у такого, который ничего самъ не знаетъ, тѣмъ не менѣе, спрошенный посовѣтовалъ намъ вернуться и держаться другой вѣтки. Мы такъ и сдѣлали и впослѣдствіи немало о томъ пожалѣли.
Мы лѣзли и лѣзли безъ конца; мы поднялись не менѣе, чѣмъ на сорокъ вершинъ, но всякій разъ впереди появлялась другая, еще высшая. Начался дождикъ, который все увеличивался и промочилъ насъ насквозь; намъ было ужасно холодно. Въ довершеніе непріятности, вся мѣстность заволоклась густымъ туманомъ облаковъ, и мы принуждены были держаться рельсъ, чтобы не потерять другъ друга. Временами мы отходили отъ линіи и шли слѣва отъ нея по какой-то узенькой тропинкѣ, но вдругъ повѣялъ вѣтерокъ и отнесъ окутывавшій насъ туманъ, и къ ужасу нашему мы увидѣли, что находимся на самомъ краю пропасти, такъ что вытянутая лѣвая рука наша висѣла надъ бездной; пришлось снова вернуться на рельсы.
Наступала ночь, темная, сырая и холодная. Около восьми часовъ вечера туманъ разсѣялся, и мы натолкнулись на довольно торную тропинку, поднимающуюся весьма круто влѣво. Мы пошли по ней и не успѣли мы отойти отъ желѣзнодорожной линіи настолько далеко, что снова вернуться къ ней сдѣлалось уже невозможнымъ, — какъ туманъ вторично окуталъ насъ.
Мы находились на совершенно открытомъ мѣстѣ и чтобы хоть немного согрѣться, принуждены были идти наугадъ, хотя каждую минуту могли ожидать, что свалимся въ пропасть. Около девяти часовъ мы сдѣлали весьма важное открытіе — именно, что мы потеряли тропинку. Нѣкоторое время мы ползали на четверенькахъ, но найти ея все-таки не могли; наконецъ, мы сѣли прямо въ грязь и мокрую траву и стали ждать. Черезъ нѣсколько времени мы были поражены внезапнымъ появленіемъ изъ-за тумана какой-то громадной неясной массы, которая вскорѣ опять скрылась въ надвинувшемся туманѣ. Безъ сомнѣнія, то была оставленная нами гостинница, размѣры которой были сильно преувеличены туманомъ, но передъ нами была пропасть и мы не осмѣливались тронуться съ мѣста.
ebooksa