У входа в приемную освободил букет, и он щедро засиял всей своей красою. Секретарша встретила его, как старого и доброго знакомого, широченной благожелательной улыбкой.
— Подождите самую малость. У Людмилы Ивановны сейчас совещание. Присядьте, — показала на кресло. — С новым назначением вас. Может, букет в воду поставим?
— Не беспокойтесь, — ответил и подумал: «Ишь, нынче услужливая какая. А сама, небось, до сих пор помнит, как застукала нас тогда на бульваре».
— Я хотела бы попросить. У меня муж тоже милиционер. В обкоме на контроле стоит. Вы, наверно, видели его в лицо. Такой большой, плечистый. Работа спокойная. А он наладил одно: в участковые уйду. Я ему: да ты что! Это же ни дня, и ни ночи. Кругом шпана. А он опять свое: уйду. Вы с ним поговорите. Он вас послушается. Вы человек авторитетный.
— Да, я поговорю с ним. Как его фамилия?
— Дустяк.
«Ну и фамильица», — удивился Афанасий.
Дверь кабинета со стуком распахнулась. Оживленно разговаривая между собой, вышло несколько мужчин.
— Заходите, что же вы, — сказала хозяйка приемной.
Комлев встал и, словно застеснявшись, опустил к полу руку с букетом.
Вспоминая и как бы заново переживая те минуты пребывания в кабинете Людмилы, он памятью своей возвращал и побледневшее лицо в яркой лепестковой оправе роз, и ее растерянные, как у девочки, глаза, и ухмыльчивую секретаршу, внесшую вазочку с водой… Остальное почти не запомнилось.
Людмила говорила какие-то обычные, стандартные слова, буднично пожала ему руку. В целом от визита осталось какое-то странное ощущение неудовлетворенности и даже будто бы обманутости. Высота, на которой находилась ныне эта дорогая Афанасию женщина, была просто недосягаемой.
Выйдя на улицу, остановился, поднял голову и долго смотрел на угловые окна второго этажа.
С Дубняшом Афанасий встретился только у Осушкина. Тому приходилось худо.
— Я вот твоего прежнего напарника распекаю, — заговорил начальник. — Воют от него. Целая делегация заявилась. Не можем работать. Заклевал. А Кау вообще пригрозил, не примем меры мы, он сам примет…
— Жизнь — это штука тонкая. Сразу не клюнешь, потом плюнешь. Куй железку, пока в начальниках ходишь. Да вы и сами, Владимир Ильич, такого шороху тут понавели. Многие тоже жалуются. А я что, я со всех требую за дело.
— Но уж чья бы корова мычала, — вмешался Комлев. — Какой ты есть на самом деле работник, у нас еще будет время поговорить. А вот то, что людей как волкодав душишь, это тоже известно. Вспомни Дахова.
— А что. Он не справился, — с присущей ему то ли хитринкой, то ли подначкой, сказал Дубняш. — А я ресурс каждого знаю. И пусть за дурачка не считают. Если я сейчас им волю дам, так они и вам на голову сядут.
— Чувствую, Афанасий Герасимович, без вас тут нам никак не обойтись. Вы коллегу получше моего, знаете. Вот и возьмите дело на контроль, — сказал начальник.
Проводив задумчивым взглядом Дубняша, Афанасий сказал:
ebooksa