— Да ты на эту тетку пялишься уже минут десять. Западаешь, что ли, на таких? Сходи в цирк, у нее представления три раза в неделю.
— А вы сами ходили?
— Ходили, — поморщилась та, что с желтым рюкзаком.
— Полный отстой, — покривилась та, что с зеленым. — Лучше бы она рэп читала.
— Еще один человек знал, — пробормотал Алеша, обращаясь к ближайшей урне. — А я упустил его из виду, вот дурень!!!
Дом встретил его холодным молчанием. Алеше вдруг вспомнилась сцена из «Бриллиантовой руки»: молодой Никулин в роли Семена Семеновича после бурной ночи в отеле «Атлантик» шлепает утром босыми ногами на кухню и застает там своего милицейского куратора-майора за жаркой яичницы: в простецком фартуке поверх мундира и с бодрой песней на устах…
Так тебе и надо, «сыщик» недоделанный…
Жизненные реалии оказались круче комедии Гайдая: майора Оленина — в женском фартуке или без оного — на кухне не оказалось, зато на плите стояла кастрюля с супом, а на столе — записка, прислоненная к солонке:
«Сыщицкий» зуд пропал, будто его и не было. Алеша блаженно покачался на двух ножках табуретки.
Хлопнула входная дверь. Ага, на ловца и зверь бежит… Свояченица прошлепала в комнату, не заглянув на кухню. Алеша, дав секундной стрелке пробежать полный круг, зашел следом. Ксюша сидела возле компа, в своем любимом кресле на колесиках, и:
а) шарила правой рукой по клавиатуре;
б) облизывала банановое мороженое в вафельном стаканчике;
в) слегка дергала головой в такт некоему музыкальному произведению, которое слушала через громадные стереонаушники.
«Сыщик» подошел поближе и прислушался к отголоскам: Аркадий Укупник, «Восток — дело тонкое, Петруха» — по сравнению с Земфирой и иными молодежными кумирами-исполнителями почти Девятая симфония Шостаковича.
— Привет, — сказал Алеша, стянул с головы собеседницы наушники и присел рядом на стул.