Стал замечать за собой: неожиданно мог заплакать, чего прежде за ним не водилось. Ни с того ни с сего — сидя в автобусе, на улице среди толпы — еле успевал закрыть рукой воспаленное лицо.
А ему надо было еще в Сочи, к Кириллу. Дело не завернули опять следаку, а послали в суд.
Федину не очень хотелось защищать Кирилла, так это дело высосало все соки. Но он ехал, снова за тысячу километров в Сочи, отрабатывать деньги, которые переводила поэтесса — «живым» или «не живым» он обязан был выполнить свою работу.
Лежал на верхней полке поезда и терпел. Боясь, как бы денежный ручеек от поэтессы не прекратился.
Теперь остро чувствовал связь с женой, от болезни которой холодели члены. В купе было светло от пронзительной белизны снега вокруг, что не давало возможности спрятаться от посторонних глаз иначе, как накрыться с головой одеялом.
Проснулся засветло:
— Туапсе…
На перроне сновали под зонтами люди.
Но только тронулись дальше на юг, как полетела белая крошка, вспенилась под откосом морская вода.
Он боялся думать о том, как его жена, боялся позвонить и не услышать ответа, боялся послать эсэмэску. И все же начал по буковке набирать:
«Л-ю-б-и-м-а-я…»
Слово, которое тысячу раз хотел произнести и умалчивал, не решаясь показать свои чувства.
«К-а-к с-п-а-л-о-с-ь?»
Замер в ожидании.
Отлегло, когда пикнула ответная эсэмэска:
«Готовлюсь к процедурам…»
Все стало безразлично: что рядом море, что заходят на рейд наливники, что пошли туннели, что вскоре Сочи. Хотелось своего очага, туда, где его подруга, и никуда более.
Ступил на сочинский перрон, накрылся зонтом и поспешил под сыпавшей льдистой крошкой в суд.
Секретарь суда протянула повестку: мол, мы вас ждали.
Помощник судьи огорошил:
ebooksa