В этот момент я подумал, что, возможно, она сумасшедшая. Мне стало страшно. Но не столько за себя, сколько оттого, что сумасшедшими, оказывается, могут быть даже такие красавицы, принцессы.
— Какого лисенка? — спросил я.
— Железные зубы, запах резины, крик вороны. Признайся, что в тот момент время для тебя тоже остановилось:
Я промолчал.
— Тебе не в чем себя обвинять и нечего бояться. Время становится стеклянным всякий раз, когда вступаешь в водоворот отражений.
— А почему вы так странно одеты? — спросил я. — Вы работаете в парке развлечений?
— Глупости, лисенок. Я одета в такую же кожу, как и ты. Только в женскую. А что касаемо развлечений, то мы все ими работаем. То развлечениями, то огорчениями.
— Вы такая красивая! — снова сказал я.
— Это потому что с меня еще не содрали шипы.
— Что это значит?
— Тебе какие больше розы нравятся: стеклянные или бумажные?
— Обычные.
— Обычными бывают только ромашки.
— Ну, живые.
— А живые без шипов невозможны. Скажи, зачем их сдирать? Только для того, чтобы было приятней трогать? А ты знаешь, например, что у черной розы усыпляющий аромат?
— Нет.
— А что сон — это зеркальное отражение наших несовер-шённых поступков?
Она окончательно меня запутала. Я еще никогда не встречал человека, говорящего такие загадочные вещи.
— Если я ныряю в отражение, то выхожу из зеркала уже совсем другой, понимаешь? Словно с меня смыли весь мой естественный запах. Словно отрезали живые шипы.
Я кивнул, хотя и не понял ни слова.