Лидия улыбнулась, и ее яркая красота снова пронзила ему сердце, как тогда, когда ей было шестнадцать, а он, гость ее ученого дядюшки и вечный участник устраиваемых в Уиллоби-тауэрз партий в крокет, мог рассчитывать лишь на звание друга семьи, которого в один прекрасный день пригласят на ее свадьбу. Затем она вновь стала серьезной:
- Будь осторожен, Джейми, - она сняла очки (боже упаси появиться в них перед кэбменами или лучшей подругой!) и убрала их в серебряный футляр. - Если это и в самом деле важно, едва ли твое «нет» его устроит.
- У него не будет выбора.
Но Эшер догадывался, что его жена, по сути, права, и от этого у него сжималось сердце.
2
- Лидия?
Тени лестничного колодца поглотили звуки ее имени, и в тишине дома – мертвенно-безмолвного, но все же не пустого, - Эшер подумал: «Это сон».
Когда он понял, что уже бывал здесь раньше, его охватил гнев.
Туманный осенний вечер 1907. Выстывший дом. Громкий стук копыт, разрывающий тишину Холиуэлл-стрит. Облаченный в темную университетскую мантию Эшер замер в передней. Он знает: внизу, на кухне, он найдет миссис Граймс, горничную Элен и девчушку Сильвию (в прошлом году она вышла замуж за сына мясника, и теперь ее место занимала такая же бесполезная Дейзи) сидящими вокруг стола и погруженными в сон, подобно участникам живой картины в какой-нибудь дешевой мелодраме…
А в верхней гостиной, на диване, он увидит лишившуюся чувств Лидию, ее лежащая на груди рука сжимает очки, а волосы рыжими кольцами свисают до пола. Дон Симон Исидро будет сидеть за конторкой, так, чтобы его нельзя было заметить от двери, похожий на белого костяного богомола, поджидающего жертву.
– Мое имя дон Симон Ксавьер Христиан Морадо де ла Кадена-Исидро, и я имею честь принадлежать к тем, кого вы называете вампирами.
И Эшер, половину своей жизни посвятивший изучению фольклора дюжины различных народов, не поверит ему до того самого момента, пока стетоскопом Лидии не прослушает грудную клетку незваного гостя и не убедится, что тот не дышит, а сердце его не бьется.
- Черт бы тебя побрал, - прошептал он, начиная подниматься по лестнице.
Но когда он распахнул дверь в кабинет, диван, хотя и стоял на том же самом месте, что и четыре года назад, и так же виднелся сквозь приоткрытую дальнюю дверь, был пуст. Никаких полускрытых намеков, хорошо понятых им в тот вечер: «Я могу убить вашу жену, ваших слуг, всех, кто вам дорог, если захочу… если вы не подчинитесь мне». На конторке стояла зажженная лампа, но на этот раз в комнате не было стройного джентльмена со свисающими до плеч белыми волосами, глазами, похожими на кристаллы серы, и архаичным испанским акцентом, слегка окрашивающим произносимые тихим голосом слова.
Бумаги на конторке были закапаны кровью.
На одном из листков – из запасов Лидии, черт бы побрал этого наглеца! - виднелись выведенные кровью старомодные буквы:
Эшеру понадобился целый день, чтобы найти увиденную во сне площадь.
Он знал, что это место расположено где-то рядом с рекой, в паутине средневековых улочек, пощаженных Великим пожаром. Он знал, что искать нужно в восточной части района, между Уайтчепел-стрит и грязным, растянутым лабиринтом доков. Он знал, что должен высматривать полуразрушенный шпиль построенной еще до Рена церкви и маленькую косоугольную площадь, окруженную домами из почерневшего кирпича и старого дерева. Во времена Елизаветы эти дома были гордостью богатых торговцев, а теперь служили пристанищем для матросов и многочисленных бедняков.
ebooksa