Диккенсен не мог понять, что он говорил, и Эмили Трэвис засмеялась. Имбер, хмуря брови, обращался то к Диккенсену, то к девушке, но они лишь качали головами. Он уже хотел отойти от них, как девушка крикнула:
– Эй, Джимми! Идите сюда!
Джимми приближался с другой стороны улицы. Это был рослый неуклюжий индеец, одетый по обычаю белых людей, в огромной широкополой шляпе, какие носят короли Эльдорадо. Запинаясь и словно давясь каждым звуком, он стал говорить с Имбером. Джимми был родом ситха; на языке племен, живущих в глубине страны, он знал лишь самые простые слова.
– Он от племя Белая Рыба, – сказал он Эмили Трэвис. – Я понимай его язык не очень хорошо. Он хочет видать главный белый человек.
– Губернатора, – подсказал Диккенсен.
Джимми обменялся с человеком из племени Белая Рыба еще несколькими словами, и лицо его приняло озабоченное и недоуменное выражение.
– Я думаю, ему надо капитан Александер, – заявил Джимми. – Он говорит, он убил белый человек, белый женщина, белый мальчик, убил много-много белый человек. Он хочет умирать.
– Вероятно, сумасшедший, – сказал Диккенсен.
– Это что есть? – спросил Джимми.
Диккенсен, будто протыкая себе череп, приставил ко лбу палец и с силой покрутил им.
– Может быть, может быть, – сказал Джимми, поворачиваясь к Имберу, все еще требовавшему главного белого человека.
Подошел полисмен из королевской конной полиции (в Клондайке она обходилась без коней) и услышал, как Имбер повторил свою просьбу. Полисмен был здоровенный детина, широкий в плечах; с мощной грудью и стройными, крепкими ногами; как ни высок был Имбер, полисмен на полголовы был выше его. Глаза у него были холодные, серые, взгляд твердый, в осанке чувствовалась та особая уверенность в своей силе, которая идет от предков и освящена веками. Великолепная мужественность полисмена еще более выигрывала от его молодости – он был совсем еще мальчик, и румянец на его гладких щеках вспыхивал с такой же быстротой, как на щеках юной девушки.
Лишь на полисмена и смотрел теперь Имбер. Какой- то огонь сверкнул в глазах индейца, как только он заметил на подбородке юноши рубец от удара саблей. Своей высохшей рукой он прикоснулся к бедру полисмена и ласково провел по его мускулистой ноге. Костяшками пальцев он постучал по его широкой груди, потом ощупал плотные мышцы, покрывавшие плечи юноши, словно кираса. Вокруг них уже толпились любопытные прохожие – золотоискатели, жители гор, пионеры девственных земель – все сыны длинноногой, широкоплечей расы. Имбер переводил взгляд с одного на другого, потом что-то громко сказал на языке племени Белая Рыба.
– Что он говорит? – спросил Диккенсен.
– Он сказал – все эти люди как один, как эта полисмен, – перевел Джимми.
Маленький Диккенсен был мал ростом, и потому он пожалел, что задал такой вопрос в присутствии мисс Трэвис. Полисмен посочувствовал ему и решил прийти на помощь.
– А пожалуй, у него что-то есть на уме. Я отведу его к капитану. Скажи ему, Джимми, чтобы он шел со мной.
Джимми снова стал давиться, а Имбер заворчал, но вид у него был весьма довольный.
– Спросите-ка его, Джимми, что он говорил и что думал, когда взял меня за руку?
Это сказала Эмили Трэвис, и Джимми перевел вопрос и получил ответ: