Смолин говорит: «Отогрейте немца… помрет, сукин сын…», — и валится на руки командира дивизии.
— Водки! — приказывает полковник.
Адъютант, суетясь, отстегивает от ремня флягу и льет спирт в рот взводному.
Смолин открывает глаза.
— Ранен? — волнуется Морозов.
— Да.
Внезапно Смолин спрашивает Миссана:
— Сколько теперь на дворе?
— Что «сколько», Саша?
— Сколько теперь градусов, Иван Ильич?
— Тридцать девять ниже нуля, — подсказывает адъютант.
— Тридцать девять… — усмехается Смолин и поворачивается к Морозову. — А ведь жарко! Немцу, я говорю, жарко, товарищ генерал-лейтенант!
СТУЧИТ НА СТЫКАХ СОСТАВ…
Стучит, считая стыки, состав; свирепо свистит на станционных стрелках паровоз, — и несутся, несутся, несутся в серый рассвет, в неизвестную даль солдатские красные вагоны.
Горкин свешивается с верхних нар, подмигивает Смолину и вдохновенно врет:
— Бомба там, говорят, с огромную избу, а есть и больше…
— Где это «там»? — не открывая глаз, спрашивает Намоконов, прислушиваясь к сонному поскрипыванию колес.
— Там, под Сталинградом, старшина.
— Таких бомб не бывает, — лениво замечает Иван, посасывая трубку.
— Не спорь. Я сам видел.
ebooksa