— А вот потому что: «Ну?» — повторил звук сомнения Хачариди и вдруг навис над лейтенантом, упершись ладонями в засаленные доски. — Потому что нет в тебе, такой себе, понимаешь… — Он нетерпеливо пощёлкал пальцами, подбирая слова: — Прозорливости Авеля!
— Не понял, — честно признался Мигель.
Да и то правда, с этими апелляциями Хачариди то к «Краткому курсу ВКП(б)», то к Библии кто разберётся с непривычки?
— В общем, ни я, ни товарищ Сталин в моём лице, — с наигранной патетичностью помахал перед собой кулаком Сергей, — не уверены, что вырастили из тебя достойного продолжателя дела Павлика Морозова. Посидишь дома, — заключил он. — Тем более что с занозой в заднице ты и для нас будешь тем же самым, и в том же месте…
— Не в заднице, — только и сообразил Мигель, но достаточно, чтобы огрызнуться. — А в бедре. И не заноза!
Да уж действительно какая заноза? Порядочная доска из разорванной взрывом теплушки сшибла Мигеля с ног на полпути к спасительному люку. Не будь рядом этого злоехидного парня…
Керчь. Район «Колонка»
Leutnant Ройтенберг
— Что они, сквозь землю провалились, что ли? — цедил под нос себе Ройтенберг, с некоторой брезгливой опаской поглядывая на команду «добровольных помощников», Hilfswillige — Hiwi.
Вроде бы и с самым подобострастным видом, но со столь же очевидной ленцой, лишь слегка прикрытой бестолковостью «затюканного русского», «Хиви» в рыжеватой форме коллаборационистов суетились в развалинах завода. Вернее, «Woikow huette rep werkstatt» — то есть целый заводской штадт. Если не город, то пригород, слобода.
А развалины были и впрямь титанические. Такие масштабы в Германии разве что у Круппа встретишь. Шутка ли, на огромной территории не только заводские цеха — механический, котельный, модельный, — но и свой рудник, песчаные карьеры, насосные станции. И повсюду — обездвиженные скелеты огромных сооружений, точно палеонтологический музей: гигантские остовы домен, кауперы, драконовы скелеты силового хозяйства, некогда дышавшего огнём и паром. Корпуса томасовского, прокатного цехов, сами домны просто ошеломляли своими масштабами.
Впрочем, у лейтенанта «тайной полевой полиции» столь детального понимания в том, что он видит, не было. Ему просто казалось: он как муха на рёбрах, позвонках и прочих суставах исполинского богатыря, павшего на поле битвы не в прошлом буквально году, а ещё при библейском сражении с «Денницей» — до начала времён. А уж бывшие хозяева всего этого хозяйства, так и вовсе без всякого благоговения и едва сдерживая зевоту, ползали по нему, как лилипуты на экскурсии по Гулливеру. Безо всякого любопытства. И найти тут двух русских диверсантов? «Sie bringen mich nicht zum Lachen… Не смешите меня…» Да и кто сказал, что они здесь? На заводе? Конечно, от того участка берега, где русские положили патруль береговой охраны, — рукой подать, но с протянутой этой рукой надо пройти вверх по крутому откосу отсыпанного красного шлака. А это почти гора, изборождённая промоинами, как вулкан потоками лавы. И надо ещё пересечь дорогу, по которой интенсивно бегают грузовые «Блицы» и их штабные сородичи «Опели».
Да и потом — не в центральные же ворота с кованой аркой «Woikow werkstatt» они попёрлись?
Туапсе. Управление контрразведки «СМЕРШ»
Кравченко и Овчаров
И возможность посмотреть бравому лейтенанту в глаза, и поговорить откровенно появилась, когда Войткевич доставил в Туапсе разоблачённого немецкого агента Привалову. Свою ППЖ, между прочим.
А вот второго пленного, адъютанта того самого абверовского чина, который мог бы, наверняка, рассказать много интересного, не привёз. Якобы убила его в суматохе посадки в самолёт злокозненная Привалова.
И отрядного особиста Портнова, который и должен-то был сопровождать пленных в Туапсе, убило — пусть не его только, — аккурат во время той же эвакуации, когда на партизанский «аэродром» нагрянули «самооборонцы» и жандармы.
И кто может поручиться, что в планшете Портнова, привезённом Войткевичем вместе с Асей Приваловой, не пропали по пути пара-тройка бумаг, совсем по-другому высвечивающих его отношения с Абвером?
И кто может, наконец, поручиться, что диверсия против базы немецких малых подлодок, диверсия, в ходе которой погиб почти весь сводный разведотряд и вернулись только Новик (на Кавказ) и Войткевич (к партизанам), была именно такой, трагической, героической и успешной? Радиоперехваты немецких переговоров ничего такого не подтверждали. Хотя и не опровергали. Хотя, положа руку на сердце, немцы могли и не доверить такого рода переговоры эфиру.
ebooksa