— Надеюсь, я вас не очень испугал, свалившись вам на голову, — говорит Кип, и собственный голос кажется ему странным, чужим.
«Человек этот, судя по всему, моложе меня, — соображает Кип, — лицо у него загорелое и морщинистое, точно он всю жизнь провел под открытым небом. Хотя большинство морщин явно появилось из-за того, что парень часто улыбается».
— Я видел, как вы заходили на посадку. Ну и скоростишка у вас была.
— Да, знаю, — соглашается Кип, пожимая ему руку.
— Сколько вы делали под конец, узлов двести?
— Около того. Я заметил полосу в последнюю минуту.
— Да, она малость заросла. В сумерках я, бывает, и сам эту чертовщину найти не могу. Но вы здорово справились. Потрясная была посадка.
— Спасибо.
— Хотя, вы ведь понимаете, обслужить вас мы здесь не сможем.
— Простите?
— У нас бензина нет.
Внезапно Кип ощущает легкое головокружение, как если бы сознание его восприняло сказанное мужчиной с серьезными искажениями.
— Моя… машина работает на другом виде топлива, — говорит Кип, чувствуя себя идиотом.
— Да я пошутил, мистер Доусон.
— Вы… вам известно мое имя?
— Черт, еще бы! Кому же оно не известно? Кстати, меня зовут Джим Уотерс.
Кип оглядывается на свой корабль, словно опасаясь, что «Бесстрашный» может исчезнуть. Нет, он по-прежнему здесь, за его спиной, несообразный, как розовый слон в гостиной.
— Я должен был приземлиться в Калифорнии, в Мохаве, — говорит Кип.
— Знаю. Но я, ей-богу, рад тому, что вы выбрали мою пыльную полосу. Хотя когда-то тут был большой военный аэродром.
— Где я, если точно?