Тайна острова Нуулуа

Павлик боялся спугнуть мечту и молча шагал вслед за бабушкой. Бабушка не повернула к калитке. Павлик, стараясь не показаться разочарованным, изрек:

— Да тут слишком много розовых свечек, не смотрится…

— А вот и наш домик! Нравится? — Бабушка остановилась у соседней избы с высокой синей крышей.

Павлик не успел ответить — его опередил мальчишеский голос из-за палисада с дельфиниумами:

— А вот и неправильно: розовый цвет является дополнительным к голубому, а потому они сочетаются!

Обладателя голоса не было видно, и Павлик ничего не ответил. Не ответил, скорее, потому, что не знал, что значит «дополнительный цвет». А про себя подумал: «Тоже мне, ботаник нашелся!»

С первого взгляда дом не произвел на Павлика впечатления: изба как изба, бревенчатая, окна маленькие, вокруг дома ничего, кроме травы, двух кривых старых яблонь и одинокого дуба с едва распустившимися листочками, слева — высокий деревянный забор, выше роста Павлика, справа — тоже забор, пониже. Тыльная сторона двора ограничена кустарником. Смотреть некуда. Пока бабушка искала в сумочке и кармашках ключ от висячего замка от двери, Павлик огляделся и увидел цветущее поле прямо против дома за дорогой и колодцем, а дальше, не так чтобы далеко — минут пять бегом — высокий лес. Это подняло упавшее было настроение, и Павлик даже подумал, что иметь мальчишку-соседа, пусть и ботаника, совсем неплохо…

Каравелла на чердаке

В первый же вечер в деревенском домике, совсем не обжитом, с неубранной ещё многолетней пылью вокруг и паутиной в углах комнат и на спинках стульев, бабушка повесила в простенке между окнами портрет дедушки. На снимке молодой дедушка в трусах и тельняшке стоит по колено в воде в белой пене морского прибоя. Фотография была в рамке, пожелтевшая, значит, старая. В городском доме Павлик не видел ни разу этот портрет. Почему бабушка повесила его сейчас? Когда-то Павлик слышал, что «воля покойного — священна», то есть её надо обязательно выполнить. Наверное, бабушка и выполнила волю. Но главное: значит, они с бабушкой не убегали от дедушки, они привезли его с собой.

Павлик, обняв бабушку, постоял около портрета.

— Дедушка не рассказывал мне, что он был моряком.

После недолгой паузы бабушка ответила:

— Тельняшки носят не только моряки….

Затем она старалась привлечь Павлика к уборке избы, но это ей плохо удавалось: мальчик бегал по всем помещениям, осматривал каждый угол, ощупывал шершавую, теплую поверхность старых тесаных изнутри бревен, ковырял пальцами в стыках и пробовал на прочность волокна пакли. Даже не зная техники кладки срубов, Павлик понимал, насколько стар этот дом.

— Бабушка, а где здесь туалет? Я нигде не нашел.

Бабушка улыбнулась, первый раз после смерти деда:

— Так мы же в деревне, милый мой! Здесь туалеты во дворе.

Павлик вышел во двор, но туалета не было ни за домом, ни перед домом. «Значит, здесь как в походе» — сделал вывод новосел безымянной деревни и, осмотревшись, присел у сплошного соседского забора. Закончив дело, Павлик немного растерялся: «Что же это я забыл у бабушки спросить туалетную бумагу?» И в тот же миг ветром прямо ему под ноги принесло два газетных листа. «Это что — волшебный дом, что ли? Дедушка подарил мне волшебный дом?» — удивился Павлик. Но волшебство или случай, но газеты пришлись кстати. Застегивая ремень на брюках, Павлик огляделся вокруг и в метре от себя увидел воткнутую в землю сапёрную лопатку! «Точно, как в походе», — снова подумал Павлик. «И откуда она вдруг взялась? Вроде, её не было раньше…»

— Лопатку потом вернёшь! — крикнул кто-то из-за забора. — Чистую!

Будучи высоким для своего возраста, Павлик занимал первое место в классе по прыжкам в высоту. Он с разбегу подпрыгнул и, держась руками за верхний край забора, увидел убегающего в дом мальчишку, наверное, того самого ботаника. Бежал он, сильно прихрамывая. К забору была приставлена стремянка.