Опасности диких стран

— Без сомнения, если только свежие лошади могут бежать быстрее, чем усталые. А кроме того, этот безумный вор не удовольствовался тем, что угнал вашего Бриареуса; он украл также двухлетнего жеребенка, который, наверное, выдаст его. Жеребенок этот пуглив и дик и будет мешать ему быстро передвигаться. Меня возмущает бессовестность этого негодяя, который позволил себе украсть лошадь моего гостя, находящегося под моей кровлей. Но теперь его час настал. Я буду очень удивлен, если с ним теперь не расправятся по закону Линча. Правда, он храбр по отношению к индейцем, и я его за это долго терпел и оберегал от расправы, но он неисправим как конокрад, а такового, право же, терпеть нельзя!

Роланд был очень опечален пропажей своего коня, но еще больше его огорчало то обстоятельство, что он, а с ним и все остальные, должны были дожидаться, пока лошадь его не будет возвращена.

Приветливый хозяин, правда, охотно предложил ему взять любую лошадь из его конюшни, но, после короткого размышления, Роланд предпочел дождаться результата погони, а пока отправить вперед своих путников одних. Полковник уверил его, что он не подвергается никакой опасности на лесной дороге, а кроме того, Роланд надеялся очень скоро догнать на своей быстрой лошади опередивших его товарищей. Он решил подождать до полудня, а потом пуститься в путь. До этого же он сделал некоторые распоряжения. Вьючных лошадей он отправил вперед со всем отрядом, под охраной негра, и обещал догнать их у нижнего брода. Переселенцы собрались в путь, поблагодарив хозяев и пожав им у ворот крепости от всего сердца руки. Вскоре они исчезли из вида в темноте девственного леса, и Роланду даже не приходило в голову, что он может не увидеться с ними так скоро, как он надеялся.

Спустя час после отъезда путешественников, небо, ясное до сих пор, покрылось темными тучами, и стал накрапывать крупный дождь, обещавший немного уменьшить удручавшую жару, чему Роланд был чрезвычайно рад. Дождь шел с промежутками до девяти часов, как вдруг в деревне раздались громкие возгласы, и вслед за этим явился Том Бруце, ведя с триумфом Бриареуса.

— Вот вам ваша лошадь, чужестранец, — сказал он радостно капитану. — Она оказалась слишком резвой для Рыкающего Ральфа и сбросила его с себя, как муху. К счастью, мы догнали его вовремя, пока он не успел снова сесть на лошадь.

— А что же сталось с этим негодяем? — спросил полковник.

— Я этого точно не знаю, отец, но охотно расскажу вам то, что мне известно. Мы ехали по следам конокрада по лесу и вскоре заметили, что он с трудом справляется с лошадьми. В одном месте было совершенно ясно видно, что его сбросил Бриареус, которого он пытался догнать на своем кленпере, что было, конечно, напрасно, в чем он и убедился. Мы могли свободно ехать по его следам, которые были ясно видны, и большая часть преследователей гналась за ним. Некоторые же из нас, в том числе и я, отправились по следам Бриареуса и нашли его на лугу, недалеко от станции, где он спокойно отдыхал от ночных приключений. Что же касается Стакполя, то мы о нем ничего не узнали, но, — прибавил Том со значительным видом, — можно не сомневаться, что с ним поступили по закону Линча. Во всяком случае, мы скоро получим известие о нем.

— Если это действительно так, — сказал полковник Бруце, — то многие теперь будут спокойны за своих лошадей. Как бы круто ни поступили с этим негодяем, он вполне заслуживает того, и совершенно не стоит жалеть его, какая бы судьба его ни постигла.

Потом он обратился к Роланду, поздравил его с возвращением его превосходной лошади и предложил проводить его с молодыми людьми, когда он отправится догонять товарищей. Роланд с радостью принял это предложение, но судьбе было угодно устроить так, что любезное намерение полковника не было осуществлено, и молодой капитан должен был пуститься в путь один.

К часу дня тучи превратились в сплошную черную массу и заволокли все небо. Молния ярко сверкала. Раздавались страшные раскаты грома, и, наконец, поднялась буря, грозившая повырывать с корнем старые деревья. Ненастье продолжалось до двух часов пополудни, и Роланду, конечно, пришлось отложить свой отъезд, так как он боялся подвергать опасности сестру. Полковник уговорил его провести в крепости еще одну ночь, убеждая его в том, что спутники, уехавшие раньше, не смо1ут продолжить путешествие в такую непогоду, и что они отъехали наверняка на расстояние не более, чем пять часов езды от крепости, и капитану будет легко догнать их на следующее утро. Роланд охотно согласился с доводами хозяина.

На другой день, утром, проснувшись в хорошем расположении духа и размышляя о случившемся, он любовался ясным солнечным лучом, который пробился сквозь тучи, — как вдруг до слуха его долетел дикий, отчаянный крик. Они с полковником поспешно вышли из дома и увидели во дворе всадника, забрызганного грязью с ног до головы, окруженного толпой мужчин, женщин и детей; вид этого человека ясно говорил о том, что он явился с дурными вестями. На вопрос полковника, что случилось, он отвечал, что тысячи индейцев — шавнии, делавары, виандоты и другие северные племена — напали на соседнюю крепость, осадили ее, а в настоящую минуту, наверное, уже перебрались в Лексингтон, где убивают, грабят и жгут.

— Нам нужна помощь, полковник! — прибавил он, переводя дух. — Соберите всех своих людей как можно скорее и спешите к нам на помощь, потому что нам угрожает величайшая опасность.

— Где Ричард? — прогремел полковник и оглянулся, отыскивая своего второго сына, который тотчас же подбежал к нему. — Ричард, садись сейчас же на свою длинноногую рыжую лошадь и скачи во весь дух в крепость Св. Асафа. Расскажи коменданту все, что ты видел и слышал, и скажи ему, что, прежде чем он успеет подпоясаться, я уже буду на северной окраине Кентукки. Отправляйся, мальчик, торопись, как будто речь идет о твоей собственной жизни. Погоняй, погоняй лошадь, не жалей шпор! Слышишь?

Юноша издал вопль, как молодой индеец, и, не теряя ни минуты, исполнил приказание своего отца, потому что ему самому хотелось испытать себя в борьбе с кровожадными дикарями.

В то время как он умчался что было духу, отец его продолжал отдавать приказания с привычной решимостью: он велел созвать все мужское население крепости и объявить им, что они все должны сойтись с ним на броде через Кентукки. В случае, если они там не встретятся с ним, они должны идти за ним туда, где индейцев особенно много.

— А теперь, — крикнул он окружавшим его людям, — ура! Где ваши ружья, лошади, ножи и томагавки? Где Джон, трубач? Он должен протрубить веселый военный марш, и тогда мы отправимся на дикарей, которые угрожают опасностью нашим матерям, женам и детям. Тот, кто через двадцать пять минут еще не будет сидеть верхом на лошади, величайший негодяй и хуже всякого краснокожего индейца. Вперед, дети, и да здравствует Кентукки!

Огонь, воодушевлявший почтенного начальника, моментально передался собравшимся людям.

Через несколько минут в мирной колонии раздалось бряцание оружия, топот копыт и воинственные кличи. Оседлывали лошадей, пробовали ружья, точили ножи и сабли, и все наперебой старались как можно скорее исполнить приказание храброго полковника Бруце.

Новое известие не оставило безразличным и Роланда Форрестера. При таких обстоятельствах ему и в голову не могло прийти рассчитывать на обещанные проводы, он понял, что ему нужно надеяться только на свои собственные силы и сообразительность. Теперь он сожалел, что отстал от своих спутников и пожелал как можно скорее догнать их. Он надеялся, что под их охраной путешествие его будет менее опасно, чем путешествие в одиночку; он был уверен, что защита понадобится, так как индейцы, по своему военному обычаю, делились на мелкие отряды и рассыпались по всей стране.

Роланд сказал полковнику о своем намерении тотчас же отправиться в путь, так как дождь перестал и тучи рассеялись.