Судя по его собственным словам, он давал им повод для этого… Впрочем, это не имеет никакого отношения к моему рассказу. Лично я ничего не помню, кроме этого ранчо, но я думаю, что он пробовал возобновить свою прежнюю торговлю в Вест-Индии. По каким-то причинам это ему не удалось, произошли какие-то затруднения, и он бросил все и приехал сюда.
По его собственным словам, он бежал от людей и от всего того, что ему мешало… Вот вкратце вся наша история…
— Да, это как раз такая история, которую должен был иметь твой отец. Очень печальная, — заметил Треслер, удивленный тем, что она не понимала значения слов: «черная слоновая кость».
В течение нескольких минут оба молчали. Потом Диана опять заговорила.
— Я не все сказала… Отец не любит тебя…
— Вряд ли он кого-нибудь любит, кроме Джека, — сказал Треслер.
— Джека он любит больше, чем кого-либо другого. Во всяком случае он доверяет ему, — возразила она.
— Да, но это равносильно любви у такого человека, как он.
— Отец не хочет, чтобы я говорила с тобою… Он говорит, что я должна отказаться от тебя.
Треслер медленно повернулся к ней и заглянул ей прямо в глаза.
— А ты? — спросил он.
— О, это так тяжело… так тяжело! — проговорила она со вздохом. — Но я должна отказаться от тебя. Я не должна выходить за тебя замуж… Я не смею…
— Не смеешь? Отчего?
— Он говорит это… О, разве ты не понимаешь… Он ведь слепой, а я… я ведь у него единственная… Ах, что я говорю…
Треслер покачал головою.
— Я думаю, что ты говоришь вздор, моя милая девочка, — возразил он. — Я не могу относиться серьезно к твоим словам. Неужели ты откажешься от меня только потому, что он тебе приказывает?
— Не только потому, — прошептала она.
— Ну, так скажи мне другую причину.
Он нежно взял ее за руки, заглядывая ей в глаза. Он догадывался, что она что-то скрывала от него.
— Отец говорит, что ты должен покинуть этот дом сегодня же… А потом тебя выселят из ранчо. Этого не случилось раньше только потому, что полиция поддержала приказание доктора не трогать тебя.