— Портфель твой? — обращается он к «паразиту».
— Мой.
Шок кончился, удивление сменилось безразличием. Вор, видно, с основательным стажем, и вся предстоящая процедура уже не вызывает у него особых эмоций.
Рат обыскивает преступника. В карманах замусоленная трешка, штук пять картонных удостоверений и чистый, заглаженный конвертиком носовой платок. Зато из двух брючных «пистончиков» («По спецзаказу шил», — смеется Рат) он извлекает измятые денежные купюры самого разного достоинства и облигации трехпроцентного займа.
— Ишь нахватал, бесстыдник, — не удерживается старуха, — а вам, — она обращается преимущественно к Абилову, потому что он в форме, — честные люди спасибо скажут!
Рат садится за протокол задержания, а я иду осматривать дверь. Придется описывать место происшествия, но сегодня, когда виновник рядом, факт нового преступления меня не угнетает.
Между тем Абилову всерьез понравилось «представлять и олицетворять». Он завел со старушкой оживленную беседу. Я занялся поврежденными замками, когда же опять прислушался, Абилов с увлечением объяснял, каким образом нам удалось задержать преступника, и настоятельно рекомендовал старушке полезный опыт Рзакулиевых. Я хотел было остановить Абилова: ведь его же слышит и вор, но тут же понял: поздно. Теперь преступник знает, что его задержали случайно, и мы не располагаем сведениями ни о нем, ни о возможном соучастнике. Черт бы побрал Абилова, вот уж действительно «помог». Хотя и винить его особенно нельзя: в данном случае он добросовестно выполнял указание о проведении среди населения широкой разъяснительной работы о желательности оборудования квартир охранной сигнализацией. Указание совершенно правильное, но, к сожалению, невозможно составить исчерпывающий перечень случаев, на которые приказы и указания не распространяются.
— Ну, родной, сообщай свои фамилии, только сразу договоримся, не фантазировать, все равно проверим. Да ты садись!.. — обращается к задержанному Кунгаров.
Настроение у Рата майское, даже про еду забыл.
— А чего ж скрывать, раз попался? Все равно пятерку дадут.
— Пять годов?! — Старушка опять всплескивает руками, но теперь от жалости.
— Да вы, мамаша, не волнуйтесь, ему не впервые пятерку получать, небось давно в «отличниках» ходит.
Засмеялись все, даже «отличник», только старушечье лицо по-прежнему выражало сострадание.
— …Хайдулин, Варнадзе, Сигизбаев, Овчиян, Лезгишвили, — перечислял он свои фамилии.
— Настоящая, как и возраст? — спросил Рат.
— Когда-то была Ризаев, а настоящая или нет, аллах его знает… Не у кого было спрашивать.
Женщина совсем оттаяла.
— Горемыка, горемыка, без роду, сирота…
— Тридцать семь под праздники стукнуло. Судимостей три, все за кражи, — продолжал Ризаев.
— Государственные были?
ebooksa