Я не успел выкурить сигарету, как старик поднялся, на обычно непроницаемом лице отразилось сильное волнение. Его рука легла на мое плечо, а другая указывала в дверное окошко.
— Он? — еще не веря, шепотом спросил я, и Егор Тимофеевич решительно кивнул.
Мысли мои были заняты предстоящим походом в Каспрыбстрой, мне даже показалось, что техосмотр ещё не начинался.
Теперь надо было действовать быстро, но осторожно, чтобы преждевременно преступника не спугнуть. Я приоткрыл дверь и хотел произнести обусловленную фразу: «Как у тебя с транспортом, Сеид, Нужно срочно?..» Но ничего такого не сказал, потому что в кабинете, помимо Мурсалова, находился только Алеша Наджафов.
— А ты что здесь делаешь? — вяло, чтобы что-то сказать, спросил я.
— Сеид-меллиму помогаю. Мне сегодня в ночную, неузели не помогу?
— Сейчас начнем, — сказал Сеид. — Ты что, не выспался?
Верно заметил. У меня, когда я задумываюсь, почему-то вид сонный. Рухнула надежда на Егора Тимофеевича. Ошибся он. А ошибся сейчас — мог ошибиться и в предыдущие дни. Это я виноват: переоценил возможности старого человека, взвалил на него непосильную ношу. Он и не выдержал. Как говорят в таких случаях: добросовестно заблуждался.
Может показаться странным, почему я сразу ударился из одной крайности в другую, не поверил своему свидетелю. Ведь, с точки зрения внешних обстоятельств, Наджафов вполне отвечал нашему представлению о разыскиваемом. Значит, теоретически мог оказаться преступником. Однако между возможным и реальным существует такая же разница, как между детективом и Милицейской практикой. Хороший детектив как блестящая математическая задача с неожиданным финалом: искомой величиной вдруг оказывается не X, а известная с самого начала С. Я люблю детектив, но в жизни мне не приходилось встречаться с «неожиданными» преступниками. В жизни мы боремся не с абстракциями, а с людьми. Тут уж самые прочные логические построения не убедят меня в том, что Алеша Наджафов мог пойти на воровство. И не только потому, что он хороший работник и дружинник. И в ряды дружинников проникают правонарушители, и хорошая работа не гарантирует от злого умысла. Тогда почему же? Не могу объяснить. Я могу только предполагать, что в этом феномен человеческого восприятия, отличающий нас от наисложнейших электронно-вычислительных машин.
Я вернулся к Егору Тимофеевичу и прямо сообщил об ошибке.
— Его голос. Уверен, его!
— Бывают и очень похожие, Егор Тимофеевич. Тут легко ошибиться.
Старик расстроился. Мне совестно, что я втянул его в этот эксперимент, но уж ничего не поделаешь.
Я проводил Егора Тимофеевича до автомашины и побрел к Рату.
— Что случилось? — удивился он моему скоропалительному возвращению и тут же догадался, хотя продолжал смотреть вопрошающе.
— Да, — подтвердил я. — Он ошибся. Указал на Алешу Наджафова.
— Кто это Наджафов? Мурсаловский парень, тот, что на мотоцикле приезжает?
— Он самый. Хуже всего, что ты оказался прав: мы могли «исключить» преступника. Теперь работу с отобранными мотоциклистами придется начинать заново.
— …Кямиль еще называл его гонщиком, — припоминает Рат. — А почему ты уверен, что старик ошибся? Нештатных сотрудников у нас много, сам знаешь, какие иной раз попадаются. А если Наджафов специально двойную игру затеял, для пущей безопасности?
— Нет, Рат, это исключено.
ebooksa