Тараканов вырвал из рук Кешки Пегаса и со злостью швырнул его на пол. Конь разлетелся вдребезги.
— При чем же тут этот… несчастный Пегас? — усмехнулся Маркиз.
К воротам имения тем временем подъехал удивительный кортеж. Впереди, на извозчике, рядом с молодой красивой дамой в пудреном парике сидел разбитной парень в кожаной тужурке, с мотоциклетными очками, поднятыми на лоб. За извозчиком ехал ломовик с ящиками и полосатой сторожевой будкой. За ломовиком следовала телега с гусарами и гренадером в высокой шапке, а еще дальше шесть лошадей, запряженных цугом, тащили золоченую карету, в которой какие-то молодые люди распевали «Яблочко». Кортеж остановился около ворот, парень с мотоциклетными очками соскочил с пролетки и, открыв амбарный замок, распахнул ворота. Вся процессия с шумом подкатила к барскому особняку.
Перепачканный сажей Кешка выбрался из камина, снова закрывшего вход в тайник, в ту минуту, когда снизу послышался шум.
— Кто это? — встревожился Тараканов. — Что там за люди?
Маркиз подтолкнул Кешку за плечи.
— Ну-ка, отец Иннокентий, сбегай, узнай, что там происходит.
Возле парадного подъезда заканчивались приготовления к киносъемке.
Возле полосатой будки прохаживался гренадер со старинным ружьем, у лестницы стояла карета, в которой сидела красавица в пудреном парике, на высоких козлах восседал ливрейный кучер в треуголке, а в открытой автомашине рядом с оператором и кинокамерой стоял наголо обритый режиссер в клетчатой курточке с накладными карманами. Приложив рупор ко рту, он кричал:
— Приготовились!.. Поехала карета! Камера!
Оператор завертел ручку. Гренадер сделал «на краул». Дама, приложив к глазам лорнет, кокетливо выглянула из-за занавесок кареты.
— Стоп! — закричал режиссер. — Где грумы? Не вижу грумов! Боржомский, где грумы?!
Парень в мотоциклетных очках бросился к режиссеру.
— Какие грумы, Яков Николаевич? В сценарии грумов нет.
— А голова у вас на плечах есть?! — кричал режиссер. — Парадный выезд, шестерка цугом, ливрейный кучер, а кто на запятках? Я вас спрашиваю, кто на запятках?!
— На запятках? Пожалуйста, Яков Николаевич, я сам встану на запятки…
— Мне нужны грумы или хотя бы… негритенок!
— А где я возьму вам негритенка?! Мы с вами не в Африке, Яков Николаевич.
— Вы уволены, Боржомский. Съемка отменяется, — неожиданно спокойно сказал режиссер и стал раскуривать погасшую на ветру трубку.
Именно в этот момент парадная дверь приоткрылась и из нее выглянула удивленная физиономия Кешки.
ebooksa