Мерси, камарад!

— А в чем будет заключаться мое новое задание? — задумчиво спросила Дениз.

— Об этом тебе расскажут товарищи в Кане. Я убежден в том, что час свободы приближается, однако работы у нас еще очень много. На первых порах будешь помогать сбитым английским и американским пилотам.

Монашенка в одежде кармелитского монастыря помогала старой даме, которая вышла из вагона на платформу, опираясь на палку. Картина самая что ни на есть обыденная. Однако монашенка чувствовала, как сильно колотится у нее сердце. Неужели в последний момент все пойдет насмарку? Неужели уже отдан приказ об ее аресте? Не потому ли так тщательно проверяют именно женщин-пассажирок? На этот раз она снова ехала с документами реально существующего человека. Ей сказали, что она остановится у священника, который в качестве пароля скажет: «Можно быть хорошими друзьями, несмотря на идейные разногласия, если у людей одна цель — освобождение Франции!» И все-таки она чувствовала себя не совсем спокойно, так как рядом не было друзей-товарищей.

Во время своих переездов Дениз часто вспоминала Хинриха Тиля, их одну-единственную, но незабываемую ночь, которую они провели вместе в Париже, но эти воспоминания тотчас же омрачались, когда она представляла широкоскулую красную физиономию Грапентина с острыми пронзительными глазами и жестокого Дернберга.

Монашенка испуганно вздрогнула: перед ней остановился старший патруля в каске, с металлической эмблемой на груди. Монашенка полезла в карман и достала оттуда документы.

Руки у Дениз дрожали, и она уронила билет на пол. Солдаты равнодушно переглянулись, но ни один из них не пошевелился, ожидая, пока монашенка сама поднимет билет.

— Где вы живете в Кане?

Она назвала адрес священника, а сама думала о том, почему этот полицейский так долго копается в ее документах?

Наконец фельдфебель молча протянул ей документы. Солдаты отошли в сторону и пропустили монашенку.

Сделав несколько шагов, Дениз оглянулась. Канский вокзал выглядел пустынным и печальным. Она невольно остановилась. В воздухе пахло морем. Море, пляж, солнце — сколько раз в детстве и юности она мечтала об этом! Только мечтала, так как дома денег с трудом хватало на самое необходимое. Родители Дениз были простыми рабочими, каких в их дворе было немало. Однако они из кожи лезли, только бы дать одаренной девочке возможность учиться в балетной школе. И вдруг началась война. Отца мобилизовали в армию. После капитуляции он вернулся домой, побыл два дня и ушел в подполье. Товарищи, которых он хорошо знал еще до войны, помогли ему установить связь с подпольщиками. Вскоре умерла от туберкулеза мать. Дениз танцевала на Монмартре в различных кабачках. Затем оказалась в «Лидо». Товарищи стали давать ей отдельные задания, потом чаще и чаще. Она добросовестно выполняла их. Жизнь стала опасной, но зато приобрела смысл.

Однажды ее встретил Грапентин. Он увидел ее в «Лидо» и настойчиво предлагал проводить домой. Дениз было известно, что он работает у генерала Штюльпнагеля, — это было ей на руку. Они стали встречаться чаще; товарищи давали ей задания осторожно выяснить у Грапентина те или иные вопросы. Капитан угощал ее то рюмкой коньяку, то чашечкой кофе, разумеется, не натурального — его в ту пору не завозили во Францию, а эрзац-кофе. Грапентин в одно и то же время умел быть очаровательным, вежливым и до отвращения циничным. Через него в организацию «Франтиреры и партизаны» поступала ценная информация.

Эта организация с декабря сорок третьего года входила во Французские внутренние силы. Французская коммунистическая партия проводила стратегически правильную и дальновидную политику, направленную на сплочение всех вооруженных групп Сопротивления. Возглавлял Французские внутренние силы генерал Пьер Кениг, а начальником штаба у него был коммунист Альфред Малерэ. Эти силы располагали более чем двумястами тысячами вооруженных бойцов, а затем их число значительно выросло. Французские вооруженные силы подчинялись Военному комитету действия, который в свою очередь подчинялся Национальному совету движения Сопротивления.

В январе сорок четвертого года Черчилль и американская армия впервые сбросили французским силам Сопротивления некоторое количество оружия, которое пошло в первую очередь на вооружение гражданских групп.

В марте Военный комитет действия разработал план вооруженного восстания и освобождения Франции, основные задачи которого для координации действий были доведены до сведения английских и американских штабов. Однако английские и американские генералы из этих штабов явно недооценили военные возможности движения французского Сопротивления и отклонили этот план. Они согласились на создание мелких групп саботажа, которые должны были срывать работу фашистского транспорта, однако категорически выступили против вооружения широких масс французского народа. Вместо необходимых шестидесяти тонн оружия, боеприпасов и других военных материалов, которые должны были сбрасываться каждую ночь, за месяц они сбрасывали всего лишь двадцать тонн, то есть немногим более одного процента.

Американские и английские монополии имели довольно ясное представление о развитии французской экономики. Американцы стремились как можно дальше распространить свое господство, которому мешала сильная Франция, имевшая колониальные владения в Африке, Азии и на Тихом океане. Англичане же были заинтересованы в дальнейшем укреплении своего влияния на континенте. Во внутриполитическом отношении и англичане и американцы стремились еще более укрепить позиции собственной крупной буржуазии. Американцы предложили генералу де Голлю заключить союз с коллаборационистами Петена, с тем чтобы можно было противостоять коммунистам. В Лондоне и по другую сторону Атлантики прекрасно знали, что Французская коммунистическая партия является единственной сплоченной и сильной организацией, руководимой своим Центральным комитетом, за членами которого в течение четырех лет постоянно охотились гестапо и СД. У коммунистов царила железная дисциплина, а их организации и группы обладали исключительной подвижностью. Именно они и помогли Дениз выехать из оккупированного гитлеровцами Парижа, а затем переправляли ее с одной явки на другую, пока она не оказалась в безопасности.

Видные западные политики прекрасно понимали, что Французская коммунистическая партия является ведущей силой в вооруженном движении Сопротивления и идет во главе всего антифашистско-демократического движения народных масс. Империалисты боялись политических последствий в случае победы этого движения и делали все от них зависящее, чтобы отдалить коммунистов от борьбы за освобождение Франции. Победоносные успехи Советской Армии на Восточном фронте, быстрый рост движения Сопротивления явились для планирующих штабов западных держав тем самым фактором, который заставил их ускорить подготовку к открытию второго фронта. Руководство Французской коммунистической партии предпринимало все необходимые меры, чтобы как можно скорее силой оружия изгнать оккупантов с территории Франции.

Дениз, как и десятки тысяч других французских патриотов, научилась владеть оружием. Она гордилась тем, что принадлежит к Коммунистической партии, в рядах которой было множество настоящих героев, не щадивших своей жизни ради свободы родины. Она старалась безукоризненно выполнять все задания, которые ей поручали, примирившись с тем, что часто приходилось голодать, работать по ночам, недосыпать.

Однажды вечером, когда она вместе с Грапентином сидела в отеле, где шампанское текло рекой, в номер вошел Дернберг, штурмбанфюрер СД. Взгляд его скользнул по лицу и фигуре Дениз. Он усмехнулся и бросил на Грапентина строгий взгляд; через некоторое время тот удалился.

Дениз не обманывала себя относительно того, как должна была пройти эта ночь. Ей было до отвращения противно, но она пила и, как казалось, непринужденно болтала. Она чувствовала, что Дернберг охотится за коммунистами. Ради спасения заключенных коммунистов она была готова на все, была готова на любую, даже самую тяжелую жертву.

Когда Дернберг на несколько минут вышел в ванную, Дениз быстро обшарила карманы его френча, нашла маленький блокнот в кожаном переплете и перелистала. В глаза бросилась короткая заметка об отправке из Парижа в Бретань эшелона с политическими заключенными. Узников направляли в лагерь смерти «Шатобриан».