А дальше в моем сознании проявилась мысль о том, что Одея могла таким образом изобразить себя, себя рядом с селеном.
— О-о, да вы оказывается друзья, верно? — я произвел мысль–вопрос, даже толком ее не осознав. После моего вопроса вновь последовала картина, изображенная ветвями Одеи. Форма тела претоселена осталась без изменений, а вот рядом с ней Одея теперь образовался человечек. Да, да, самый натуральный земной человечек. Кустик изобразил меня примерно так, как у нас рисуют людей маленькие дети, палочками были изображены руки, ноги и туловище, а окружностью — голова.
Изобразив картину с селеном и человеком, Одея пару мгновений подождала, затем ее ветви чуть дернулись, и вновь сложились в тот же рисунок.
Я задумался над ее последним действием. Может быть, так она задала свой вопрос, спрашивая, был ли я другом селену?
— Да, я и Айя — мы друзья, — ответил я Одее на ее жест, запустив соответствующие мысли, а потом тише добавил, так же мысленно. — Хотелось бы мне, чтобы это было именно так, хотелось бы.
Одея после моих последних мыслей чуть осмелела, и немного распустила свои ветви в стороны от основного ствола. Сразу после она изобразила еще один рисунок, каким я был слегка огорошен, поэтому не сразу понял, как на него отреагировать.
На последнем рисунке Одеи, из ее листьев и веточек был изображен кустик и человек, наверное, снова я.
Одея, подождав немного, вновь едва заметно дернула веточками, распустив рисунок и потом собрав его заново. Я пока еще совсем не понимал, просьба это была, вопрос, или утверждение.
Наверное, опять вопрос, а может предложение, предложение дружбы с ее стороны. Если это было предложением, тогда все было просто замечательно.
Да, я хотел стать ей другом, хотел, чтобы она знала абсолютно точно, что я не причиню ей вреда, но вот как донести до нее свои намерения, свое желание, я не знал. Я так же не был уверен в том, понимала ли Одея мои мысли–слова, обращенные к ней раньше.
— Да, Одея, я очень хочу быть тебе другом, и я не причиню тебе никакого вреда, абсолютно никакого. — я пока не знал, как еще можно было донести до нее свои намерения, поэтому вновь запустил свои мысли–слова, как делал это до сих пор.
После моих последних мыслей в ее адрес, Одея, наконец, развела ветви в стороны, разрушив изображение, однако, затем вновь собрала несколько своих ветвей вместе, сотворив из них изображение раскрытой человеческой ладони, обращенной ко мне.
Этот жест мне уже был известен, и я не стал больше медлить и раздумывать, а не торопясь протянул правую руку вперед, повернув ее ладонью к Одее.
Она аккуратно коснулась моей ладони всеми своими веточками и листиками, вновь покрыв всю ее поверхность, как проделал это и в прошлый раз при первом нашем контакте.
Я был просто счастлив, что Одея перестала испытывать страх по отношению ко мне. По крайней мере, очень на это надеялся. Мне очень хотелось верить, что именно так все и обстоит.
— Спасибо, Одея, что решила меня не бояться. — я послал исполненные благодарности мысли кустику и был очень рад тому факту, что, наконец, хоть кто–то перестал меня бояться.
Я был настолько счастлив, что мои глаза сами собой закрылись, и на внутреннем экране я представил картину, как делюсь с Одеей своим счастьем и благодарностью, какие я испытывал в те мгновения. Все это произошло как–то само собой. Я даже не заметил, как вошел в это прекрасное состояние, когда возникает желание поделиться своими силами, энергией, чувствами с другим живым существом.
Я очень хотел разделить те светлые чувства с Одеей, какие испытывал сам. Хотел, чтобы она не только знала, но и ощутила мое дружественное расположение по отношении к ней.
Посидев некоторое время, в блаженном состоянии, я открыл, наконец, глаза, и моему взору предстала удивительно красивая картина. Взглянув на себя, на свое тело, ноги, руки, я отметил вокруг них еле заметное желтоватое свечение. Оно так же передалось и Одее через мою правую руку, как через некий канал или мост между мной и кустиком.
Медленно поднимая взгляд от своего тела к правой руке, и далее, я, наконец, увидел Одею. Это было нечто. Каждая ее веточка, каждый листик были окружены зеленоватым сиянием. И она, видимо, окончательно убедившись в том, что я таки не собираюсь причинять ей абсолютно никакого вреда, полностью расслабила свои ветви, отведя их от основного ствола.
ebooksa