За окном снег…

Александру несколько смутил этот факт. Ведь макияж последний раз, она делала очень давно, ещё во времена студенчества. Она и забыла уже, как это делается. Лали усадила Александру на пуфик напротив и спросила:

— Мадам, у вас есть свой стиль? Или вы полагаетесь на мой вкус?

— Я доверяю вам, Лали. Сделайте так, чтобы меня трудно было узнать, — с улыбкой сказала Александра.

— Как угодно, мадам.

Лали со знанием дела, принялась делать Александре укладку. Локоны распущенных волос струились по плечам золотистым водопадом. Словно профессиональный визажист, она ловко работала разными кисточками для макияжа, создавая новый образ хозяйки. Последним штрихом была капелька духов, которые Иванников подарил Миленской в аэропорту, в область шеи и на запястья Александры.

— Voila! Всё готово, мадам. Можете начинать свой день. Вы неотразимы, как роза, которую принесли.

Александра подошла к зеркалу у комода и взглянула на своё отражение. На неё смотрела девушка, неземной красоты. «Хм, надо же, как меняет человека правильный макияж», — подумала Миленская.

— Мадам, в платяном шкафу, вы сможете подобрать себе что-то из вещей на первое время. Часа через два прибудет Софи, и снимет с вас мерки, — произнесла помощница.

— Благодарю, Лали, — ответила Александра.

— Не стоит благодарности, мадам. Это моя работа. А вы, моя новая хозяйка, — сказала девушка и вышла из комнаты.

Александра подошла к шкафу, раскрыла дверцы и стала отодвигать вешалки, выбирая себя наряд. Одним из последних ей на глаза попалось чёрное платье — футляр. Подойдя к зеркалу и примерив его, она решила что это, то, что нужно.

Через десять минут Александра спустилась на кухню. Барон остался, лежать у дверей спальни, а Мигель сопроводил свою хозяйку до кухни и лёг на пороге. Жанет усадила девушку за стол и удалилась. Дмитрий всё это время молча наблюдал за тем, как изменилась Александра за сутки.

— Мадам! Как вы изменились! Вас и не узнать! — с восхищением сказал Иванников.

— Да ладно вам, скажете тоже — изменилась, — с иронией в голосе произнесла Александра. — Расскажите лучше, есть ли какие новости из России?

— Я говорил с Галиной. Особых новостей нет. В клинике всё ещё идет проверка. Трухин негодует. Ну, а вас ищут. Но думаю, что переживать не стоит. До Парижа они вряд ли доберутся. У них хватит ума и сил, только на то, что чтобы доехать до вашей мачехи, — ответил Иванников.

— М-да, не весело. Кстати, персонал ничего не знает ни про клинику, ни про лечение. Так что смотрите, Дмитрий, не сболтните лишнего. И не забудьте, я теперь Анна, — сказала девушка.

— Я в курсе. Непривычно, но я буду стараться. А здесь забавно. Я сегодня утром был в гараже. Коллекция впечатляет. Похоже, что Маргарита была большой любительницей прокатиться с ветерком, — с улыбкой сказал Иванников.

— Маргарита была замечательным человеком. И не гналась за роскошью. А почему и для чего здесь столько всяческих изысков, это не наше с вами дело, Дима. Мы здесь для того, чтобы выполнять волю Марго, а не считать её средства, — с серьёзным выражением лица ответила Миленская.

— Простите меня, Анна. Я не хотел вас никак обидеть, — сказал Иванников.

— Теперь я точно знаю, что в этом мире всё предначертано. И что бы мы ни делали, мы возьмём ровно столько, сколько определила нам судьба. Да, Марго жила в роскоши, но в душе она оставалась простым человеком. Уж я-то знаю наверняка. В один из дней, проведённых в лечебнице, мы с Марго решили выйти на улицу, во внутренний дворик. Было очень холодно, да и сама Марго была простужена. Мы вышли и к нам подбежал котёнок. Он был весь ободранный и побитый. Заносить животных в здание клиники строго запрещено. Марго сняла с себя вязаную шапочку и положила в неё котёнка. Здание больницы кирпичное, и в одном месте, не доставало двух, а может и трёх кирпичей. Там образовался маленький проём. Так вот, Марго положила несчастное животное туда. А я поднялась в палату и принесла бедняге молочка на блюдце. На следующее утро она вынесла кусочек колбаски, который оставила специально для него после завтрака. Так продолжалось до того момента, пока малыш не оклемался и не стал жить, как все коты на улице. Всякий раз, когда Марго появлялась во дворике, он выпрыгивал из-за кустов или просто бежал к ней на встречу. Мы прозвали его Рыжиком. Позднее он вырос в здоровенного, рыжего котейку, с наглой, побитой мордой. Шкура его была вся в шрамах, где-то даже вырвана клоками — всё это Рыжик получил в «сражениях» за свою территорию. Вскоре кто-то донёс Трухину, что на территории клиники много кошек, и он приказал всех истребить. Мы ужасно переживали за Рыжика. И как сложилась его судьба, я не знаю.