– Все вы отлично понимаете. – Рапосо засовывает валетов обратно в колоду и осторожно ее тасует. – Расскажите лучше, как мне действовать, если, несмотря на все меры, эти кабальеро все-таки достанут свои книги?
Игеруэла открывает рот, собираясь ответить, но Санчес Террон опережает его.
– В этом случае мы вам даем карт-бланш, чтобы самому решать, каким способом их отобрать.
Если первоначально моральное превосходство философ собирался оставить за собой, ему это не удалось. Рапосо смотрит на него с откровенным презрением.
– Карт-бланш – это значит белое письмо, так?
– Так.
– А насколько белое?
– Белоснежное…
Рапосо искоса посматривает на Игеруэлу, желая убедиться, что тот слушает внимательно. Затем выкладывает колоду на скатерть.
– Белоснежные письма нынче недешевы, сеньоры.
– Все расходы будут покрыты, – заверяет его издатель. – За вычетом суммы, которую вы уже получили.
Он сует руку во внутренний карман камзола и достает мешочек – в нем спрятаны 6080 реалов, отчеканенных в девятнадцати унциях золота, – и протягивает Рапосо. Тот взвешивает мошну на ладони, не открывая, и с невозмутимой наглостью смотрит сперва на одного академика, затем на другого.
– Расходы-то небось на двоих?
Санчес Террон беспокойно ерзает на стуле.
– Не ваше дело, – отрезает он недовольным тоном.
Рапосо удовлетворенно кивает, убирая кошелек.
– Вы правы. Не мое.
Снова повисает пауза. Рапосо молчаливо разглядывает обоих, в его глазах заметен странный игривый блеск.
– А в карты вы играете? – внезапно интересуется он. – В поддавки или еще во что-нибудь?
– Я играю, – выдавливает из себя Игеруэла.