Про свой статус умолчал. Обозвал себя телережиссером из России. Что делал и почему лежал на дороге? Мой партнер снимал это на телекамеру спрятавшись в кустах неподалеку, все действия Ирландской полиции, медицинской помощи, и реакцию простых ирландцев. Это интересно будет увидеть Российскому телезрителю!
Увидели бы вы как постепенно вытягивалось лицо офицера Ирландской полиции. Все трое полицаев, находящихся в кабинете, глупо переглядывались друг с другом. Двое вышли. Я молчал, и «тяжело» дышал.
Полицейский вдруг спросил — почему я пьяный. Ответил, что для вхождения в роль все актеры немного выпивают для храбрости.
Полицай стал куда-то звонить и консультироваться.
За стеклом кабинета сгрудилась кучка полицаев, — обсуждают. Офицер просит назвать номер телефона моего партнера, который якобы снимал все это из кустов. Даю номер Скалолаза. Тот звонит, разговаривает. Ждем. Через десять минут в кабинет заходит Скалолаз, весь красный как рак. Полицаи молча взирают на его могучую спину, навьюченную телештативами. У него тоже нет документов. Я незаметно усиленно мигаю Скалолазу. Не могу понять — понимает ли он меня? Полицаи звонят его жене, уточняя его данные. Все подтверждается.
Начальник просит всех посторонних удалиться из кабинета и снова звонит — видимо высшему начальству. Получает инструкции. Мы сидим на стульях, переговариваясь по-русски. С ужасом я узнаю, что Скалолаз, как только увидел скопившуюся пробку из автомашин, испугался, прекратил съемку и смылся подальше через кустарник. Когда увидел, что меня посадили в полицейскую машину, приперся в городок и ошивался возле полицейского участка.
Всё, что я «наработал», из-за его трусости пошло коту под хвост. Я тихо, злобно, матюкаясь, высказывал ему, всё, что я о нем думаю… Благо никто ничего вокруг не понимал.
Наконец начальник обратился к нам с целой речью.
За всё время его службы здесь, ничего подобного не происходило. Это его спокойный участок. И, мы, русские нарушили это спокойствие, возмутили это тихое болото, создали аварийную ситуацию на дороге, создали информационную шумиху и теперь, это будет обсуждаться на всех углах и дойдет до высших кругов полиции в Дублине. Зачем всё это? Во имя чего? Во имя русских телезрителей? Им, ирландцам это абсолютно не интересно и не нужно.
Поэтому, он принимает решение немедленно освободить нас, несмотря на нарушение ирландских Законов, под наше словесное обещание — не появляться в этом его городке никогда более.
Мы переглядываемся и нехотя соглашаемся. Полицай также облегченно вздыхает — он освободился от обузы участия в международном скандале с русским телевидением! С улыбками, похлопыванием по плечам, вежливо, нас выпроваживают из полицейского участка.
Мы садимся в подъехавший автобус и убываем во свояси. В салоне, меня вовсе прорвало, и я вылил на Скалолаза все помои, что накопились у меня в душе.
Тот удрученно молчал, воспринимая это как должное. По его идее, я рисковал собственной шкурой, а этот засранец в самый ответственный момент сдрейфил и НИЧЕГО НЕ ОТСНЯЛ! Обидно до боли. В городе разошлись не попрощавшись друг с другом.
Неделю я остывал. Скалолаз тоже.
Наконец приперся с бутылкой Смирнова, закуской и извинениями. Помирились. Снова стали фантазировать на тему продолжения телесъемок. В дебаты стал подключаться Валера.
Мы решили в ближайшее время отснять короткий типа боевичка, фильмец. Вспоминая в этих дискуссиях, наши шуточки над ирландскими законами, мы через пару дней, абсолютно нелегально, сняли короткий сюжет прямо в пабе, в центре Дублина. Расчет был прост, спросишь разрешение — обязательно откажут. Надо снимать не спрашивая — четко и быстро, не давая никому опомниться вокруг. Эта тактика, в дальнейшем, много раз нас выручала и спасала от лишних денежных затрат.
Глава 43.
Итак, выработав тактику при проведении телесъемок, мы активизировали нашу работу в этом направлении. Скалолаз так заразился игровым кино, что сам стал пытаться, что-то делать, привлекая уже меня как актера. Валера вдруг раскололся на телекамеру и огорошил нас, что он уже имеет камеру и также будет нам помогать. К сожалению он пожалел деньги и купил дешевенький вариант телекамеры, которая никуда, кроме как на любительское видео не годилась. Но съемки уже стабильно- «на троих», продолжались, тем более этот вариант количественного состава, как то ближе русской душе. На любые гулянки в городе, мы уже профессионально, как правило имели на руках камеру мою или Игоря. Может неожиданно повезти, и удастся, что то снять типа — попадания Боингов в Американские небоскребы. Деньги могут неожиданно свалиться при удачном стечении обстоятельств или просто удача подкатит. Г уляя однажды в воскресенье по Дублину, занесло нас в тюрьму 17-го века. Это был музей-тюрьма, который функционировал до 60-х годов уже нашего века.
Естественно везде висят таблички «No photo, No TV camera» — запреты на фотографирование и видеосъемку. Для кого? Для нас? Ха-ха-ха… Тут же решаем немедленно снимать, даже без сюжета, просто так, на потом — авось пригодиться. Естественно никого об этом не предупреждаем. Платим за экскурсию и начинаем двигаться позади всей толпы. Постепенно отстаем от группы на 15–20 метров. Засовываем свои носы во все щели. Начинаем снимать закрывая камеру своими телами. Открываем карцеры и боксы- каталажки. Ложимся на нары, раздеваемся и также быстро одеваемся, один на стрёме, двое работают. По пути возникает сюжет, канва. Вообще отрываемся от экскурсии в какие-то боковые коридоры, попадаем в запретные зоны и снимаем… снимаем… Как быстро исчезали, так же быстро и появляемся перед экскурсоводом, дабы не вводить в подозрение — ну иностранцы, что с нас взять? Удалось даже побывать в закрытой келье надзирателя и поваляться на соломенных музейных матрацах, что строжайше запрещено! Нии-зяя-яя!
В зоопарках, мы залазили в клетки к слонам, чем вызывали бурю негодования работников зоопарка.
ebooksa