— И слава богу. А то надумала, — Смольская бросила на Анну укоризненный взгляд.
— Меня Рагозин из театра выгнал, — тихо проговорила Анна.
— Знаю. Он всем объявил. Завтра вечером на сцену выходит Завьялова. Ой, прости, — спохватилась Смольская.
— Да, ладно, — устало махнула рукой Анна, — Я это уже пережила. Там на подоконнике. Кризис миновал. Теперь мне это уже не грозит.
— Как же ты теперь? Может тебе упасть в ноги Рагозину? Не изверг же он…
— Ну, уж нет, — жестко отрезала Анна. — Больше никаких падений. С меня хватит. Утром что-нибудь придумаю. А сейчас я смертельно хочу спать. Анна стала разбирать постель.
— А, чай? Он уже заварился, — Смольская вопросительно посмотрела на Анну.
— Пей сама. А я ложусь. Спокойной ночи. — Анна легла на кровать и тут же провалилась в глубокий сон.
Алина стояла посреди комнаты. Вошел Эдуард с оживленным лицом.
— Не правда ли, замечательный был вечер.
— Садись, нам надо серьезно поговорить.
Он посмотрел на нее и сел. Оживленное выражение мгновенное исчезло с лица. И Алине показалось, что он догадался, о чем будет разговор. Внезапно она поймала себя на том, что не в состоянии найти подходящих слов, как будто бы каким-то образом вдруг резко ужался ее словарный запас. Она искала подходящих слов и не находила. И это начинало ее злить. Да что это она так размякла, как хлеб в молоке.
— Я хочу тебе сказать, Эдуард, что наши отношения завершены.
— Что, значит, завершены, — встрепенулся он.
— Разве я не ясно выразилась. Мы больше не будем мужем и женой. Я подаю на развод.
Эдуард несколько секунд молчал.
— То есть, ты хочешь сказать, я тебе больше не нужен.
— Можно выразиться и таким образом, — пожала плечами Алина.
— И что же, по-твоему, я буду делать?
— Это ты спрашиваешь у меня. Ты взрослый мужчина, в твоем возрасте давно пора найти какое-нибудь подходящее занятие.