Северная Ведьма

– Мне другое говорили, – сказал Климов. – Будто бы там неизвестно отчего люди и даже скотина в один день перемерли…

–Да врут они все, черти поганые!– к этому ругательству Николай прибавил еще несколько непечатных. – И лезут, и лезут к нам эти искатели привидений! – он снова нецензурно выругался, а потом подозрительно посмотрел на Климова. – А ты веришь в эти сказки, что ли, Андрюх?

– Нет-нет, – поспешил заверить его Климов. – Я просто спросил.

– Ну то-то. Нормальный же парень, – удовлетворенно хлопнул его по плечу жирной от курицы пятерней толстяк. – Ты в эти сказки не верь. А то пустил слух кто-то, что у нас на болотах эта… как ее… ненормальная зона, так житья нет от экстрасексов всяких да колдунов. Шляются везде, страшные, как пугала, нечесаные, в черных балахонах, на шеях черепа на цепурах… Тьфу! В советское время таких за тунеядство сажали, а теперь всякая слизь чем хочет, тем и занимается.

Климов улыбнулся Николаю жалкой улыбкой и даже не обратил внимания на то, что тот испачкал жиром толстовку. На мгновение он испугался, что поездка его не увенчается успехом, и ничего прояснить не удастся. После ужина Николай долго и однообразно болтал о своей жизни, хвастался сыном-депутатом, и, утомившись, уснул на полуслове. Климову не спалось. Он не рискнул лечь головой к двери, опасаясь, что Ведьма снова появится в окне, и, без единой мысли в голове, лежа к стеклу затылком, долго слушал храп Николая, перемежающийся с монотонным перестуком вагонных колес.

За полтора часа до прибытия в пункт назначения в купе постучала проводница, разбудила и предложила чаю. Попутчики заворочались, протирая глаза. Николай, несмотря на тучность, соскочил довольно легко, а вот Климову было тяжко: всю ночь его сон был каким-то рваным, с частыми пробуждениями и тревожными неглубокими провалами в дремоту.

– Кофе есть? – хриплым спросонья голосом спросил он проводницу.

– Да, конечно, – приветливо откликнулась та. – Значит, вам чай, – кивнула Николаю. – А вам кофе, – Климову. – Сейчас принесу.

– Скоро дома будем, – удовлетворенно крякнул Николай. – Отдыхать, конечно, хорошо, а дома лучше. Верно говорю?

Климов пожал плечами.

– Не знаю, я давно никуда не ездил.

Пока они по очереди совершали утренний туалет, собирали вещи и одевались, проводница принесла заказанные напитки. По купе разнесся запах кофе.

– Эх, надо было тоже кофейку взять! – расстроился Николай. – Ничего, дома попью. У меня жена хороший кофе готовит.

Климов отхлебнул глоток, и в голове наконец прояснилось. Внезапно он понял, что не озаботился поиском жилья в Череповце. «Расклеился совсем», – с досадой подумал он.

– Скажите, Николай, где у вас в городе можно остановиться? Гостиницы хорошие есть?

– Есть, конечно, – охотно отозвался тот. – «Ленинград» хорошая гостиница, еще при советской власти построенная, «Череповец». «Металлург» вообще прямо в центре. Новые какие-то появились, наверное. Да у нас город-то небольшой, где ни остановись – везде центр. Это вам не Москва.

– Техника же есть, сейчас посмотрим, – вспомнил Климов, достал планшет, быстро пробежался по отзывам и остановился на «Металлурге».

– Нормально, – одобрил Николай. – Удобное место.

Тем временем поезд, замедляя ход, приближался к вокзалу Череповец-1. За окном жидкий рассвет открывал взгляду унылые одинаково-серые здания промзоны, торчащие из-за такого же, как в Москве, металлического серо-синего глухого забора. День обещал быть пасмурным: небо, куда хватало глаз, было затянуто плотной завесой серых, тяжелых осенне-зимних туч. И хотя до прибытия по расписанию оставалось еще минут пятнадцать, Николай оделся, вытащил свой чемодан на колесиках из багажного отделения и вышел из купе. Произошла обычная для людей, вынужденных делить небольшое пространство с незнакомцами, метаморфоза: попутчики, еще час назад словоохотливые, общительные и дружелюбные, по мере приближения к станции становились молчаливее, отчужденнее, стремились первыми выйти из купе и занять место поближе к выходу из вагона. Если нечаянно на перроне они встречались взглядом с теми, с кем только что приехали в одном поезде, то совершенно искренне не узнавали и равнодушно отворачивались от вдруг выпавшего из памяти, уже ненужного лица. То же произошло и с Николаем. Не попрощавшись, он бесцеремонно толкался к выходу, тянул толстую шею, выглядывая своих в толпе встречающих, и, заметив кого-то, радостно и широко заулыбался щербатым большим ртом и замахал огромной пятерней.

Климов подождал, пока пассажиры, толпясь, вываливались вместе с дорожным скарбом на свежий воздух, потом не спеша собрался, надел куртку и вышел из вагона последним. Миновав небольшой, недавно, по-видимому, отремонтированный железнодорожный вокзал, он оказался на миниатюрной привокзальной площади, непривычно малолюдной и тихой после суматошной Москвы, окруженной запорошенным первым снегом парком. Как во всех маленьких городах, рядом с железнодорожным вокзалом на этой же территории располагался автовокзал. Между ними, на небольшом участке асфальта, разрисованном пешеходными «зебрами», стояли припаркованные легковушки. Около них хмуро курили и изредка перебрасывались словами продрогшие таксисты. Климов направился к ним, сел в ближайшую старенькую «Волгу», назвал гостиницу и машина тронулась.