— …Только благодаря умелому руководству нашего командира наша рота не отстала от других во время весенних работ… Зимой прошлого года из нашей роты многие демобилизовались, пришли новички, а с новичками ох как трудно — ведь их и учить надо, и работать они тоже должны.
Старик вновь выразил удивление и радость.
— Ты говоришь правду? Хэ Юнь-куй действительно такой?
Старшего сержанта Мо немного обидело такое недоверие к хорошим качествам командира роты. И он в доказательство своих слов привел еще несколько примеров и даже цифр.
А старик, чрезвычайно довольный, слушал и, посмеиваясь, качал головой:
— А-а… ай-ай…
II
Смеркалось, когда бот бросил якорь в бухте острова Дашу, а когда старший сержант Мо привел родственников командира роты на место, уже совсем стемнело.
Вновь прибывшим незачем было рекомендовать себя: старший сержант Мо сделал это самым добросовестным образом.
Старик Чжоу достал из внутреннего кармана Два письма.
Политрук вежливо попросил вошедших присесть, а сам стал внимательно читать письма. Старший сержант не замедлил подтвердить, что он собственными глазами видел, как письмо было передано уполномоченным из приемной Ли командиру взвода Се. Ошибки быть не могло. А в другом письме политрук сразу же узнал почерк командира роты Хэ.
Затем старик, пошарив в кармане, достал пропуск, выданный управлением волости Дамин, и почтительно подал его политруку. Пока тот просматривал пропуск, старик напряженно следил за ним, и лишь когда политрук вернул документ, на лице старика вновь появилась улыбка.
— Вы уж, отец, простите, — извинился политрук, возвращая пропуск, — но здесь рядом граница, и все приезжающие должны иметь удостоверение, сами понимаете! — С этими словами он протянул старику чашку чаю. — Ну, отец, вы теперь отдохните, а потом поговорим.
— Нет, нет… что за извиненья, товарищ политрук, я простой человек, во время земельной реформы сам ходил в караул, плохие люди всюду есть, да, да!
И тут он опять принялся рассказывать и о том, что он никогда не покидал своей деревни, и о том, что никогда не видел моря:
— А уж какое оно огромное — море-то! А цвет — ну, точно, как небо!
Политрук велел приготовить ужин, устроить постели и продолжал со стариком беседу. Радушный старший сержант Мо все время хлопотал: он соорудил и для девушки и для старика топчаны, поставил их в комнате командира роты, постелил собственное новое постельное белье, а затем сам приготовил угощение. После ужина политрук провел гостей в комнату командира роты и тоном, не терпящим возражения, сказал:
— А теперь, отец, ложитесь пораньше отдыхать, вы с дороги устали, и вам надо хорошенько выспаться.
Политрук ушел, но всю дорогу его не оставляли тревожные мысли:
«Неужели я перестал разбираться в людях? — думал он. — Этот старик уверяет, что он всю жизнь не покидал родной деревни, так почему же у него такой выговор? В тех местах говорят по-другому — жил я там довольно долго, правда, уехал давно. Многое, наверно, уже забылось… Как бы там ни было, немножко больше бдительности никогда не повредит!»
ebooksa