Записки «черного полковника»

– Вы плохо писали?

– Нет, по канонам, которые существовали тогда, это была вполне сносная проза и даже в определенной степени оригинальная. Но ее не печатали, причем мне присылали рецензии, в которых указывались недостатки и были советы учиться у классиков.

– Почему же вы не стали учиться у классиков?

– Большего дебилизма, чем советовать учиться у классиков, придумать трудно. Дело в том, что хорошая литература не терпит повторений ни в большом, ни в малом. А здесь тебя прямо подталкивают если не к плагиату, то к компиляции или заимствованию. И вот однажды один из издателей пригласил меня поработать у него редактором. Сразу скажу, что я оказался хорошим редактором, я быстро усвоил все, что нужно, а потом, когда мой благодетель создал собственное издательство, я стал его правой рукой, а потом и директором «Протея».

– А куда делся благодетель?

– Я уволил его по служебному несоответствию.

– Понятно, но меня больше всего заинтересовало понятие «хороший редактор».

– Я не знаю, что такое «хороший редактор», точнее, не могу дать этому феномену определения. Зато я знаю, как учил меня работать мой благодетель. Он как огня боялся действительно хороших и оригинальных вещей.

– Почему?

– Потому что они оригинальны, а следовательно, новы и непонятны многим. А раз так, то и широкого круга читателей у них не будет. Здесь все как с той коровой-рекордисткой.

– Какой коровой?

– Ах, Леонид Андреевич, сразу видно, что вы в те времена не работали плотно с сельским хозяйством. Во времена перестройки многие наши председатели колхозов бросились изучать опыт ведения сельского хозяйства за границей. И вот однажды приезжает такая делегация к какому-то фермеру посмотреть его коров. Тот показывает им свое производство. И один из председателей спрашивает: «А сколько килограммов дают ваши коровы-рекордистки?» Фермер не понимает, что это такое. Тогда переводчики с грехом пополам объясняют ему это. И фермер говорит, если бы у меня завелась такая корова, то я собственноручно бы ее зарезал.

– Почему?

– Потому что там производство молока, а не соцсоревнование коров. Там необходимы коровы одного размера, чтобы не было проблем сооружать им нестандартные стойла, и одной производительности продукта, чтобы не было необходимости додаивать их руками и так далее.

– Какое это имеет отношение к нашим проблемам?

– Самое прямое: современное кино и издательское дело чем-то похожи на любое другое производство.

– Но мы начали не с того, как я понимаю, у меня не было шансов с самого начала. Так?

– По этим критериям так. Но у вас было то, что все-таки давало вам шанс.

– Что же это такое?

– И вы при всей своей психологической прозорливости не догадываетесь?