Корбалевич вернулся в свой кабинет, отзвонился Ухналеву и направился к Гольцеву. Тот заварил свой фирменный чай и спросил:
– Подписал заявление?
– Какое заявление? Разве я тебе что-нибудь говорил о заявлении?
– Ничего ты не говорил, но когда пятнадцать лет поработаешь в контрразведке, начинаешь видеть не только двумя глазами, но и третьим.
– Мистик ты наш, а ты под землю на три метра не видишь? А то смотри, как только опер начинает видеть сквозь землю, это верный знак, что его пора отправлять в Новинки[27].
Расим
С момента последней встречи с Эрдемиром Расим стал чувствовать некоторую тревогу, когда находился на улице. Было ли это следствие того, что он находился под контролем у средств Эрдемира, или ему просто так казалось, он не понимал.
Спустя три дня ему позвонил Эрдемир и назвал три цифры.
Первые означали дом и квартиру по улице Богдановича, третья была временем, от которого ему было необходимо отнять два часа.
Не мудрствуя лукаво Расим пришел в указанный срок по указанному адресу. Он позвонил в дверь с глазком. Дверь открылась, его встретил сам Эрдемир.
Они прошли в одну из комнат, сели на диван. Перед ними на журнальном столике стояли вазочки с виноградом и сушеными фруктами.
Эрдемир взял в руки пульт и нажал на кнопку, какой-то прибор над телевизором мигнул красной лампочкой.
– Это создатель помех, от возможного прослушивания, – сказал Эрдемир.
Расим кивнул головой.
– Береженого Господь бережет, – продолжал Эрдемир, – а не береженого бережет конвой.
Расим хотел поправить поговорку, но не сделал этого.
– Отныне все встречи с тобой мы будем проводить здесь. Для всех мы с тобой не знакомы или знакомы, как говорят у вас, по шапке.
– Шапочно, – тут уже Расим не выдержал.
– То есть у них одинаковые шапки?
– Нет, они снимают или приподнимают шапки, увидев другу друга. Значит это не очень большую степень знакомства. Но я о другом. К чему эти предосторожности, если ты сказал, что мы не играем в шпионов?