– Вы имеете в виду профессора Серебровского? Это серьезный человек и крупный ученый. Только ведь мне к нему и на два метра не приблизиться, так его охраняют…
– Не надо себя запугивать! – поднял руку ладонью вперед Джонсон. – Что было, то прошло. Сейчас ваши ученые влачат весьма жалкое существование. Поверьте мне, вы не только сможете подойти к нему, а даже и поговорить, передать наши приглашения.
– Вы думаете? – неуверенно спросил я, припоминая, как мне в свое время делали втык особисты за то, что я позволил себе роскошь раскланяться с профессором Серебровским при случайной встрече в фойе Театра Российской Армии…
– Я в этом убежден! Передадите профессору из рук в руки вот этот конверт и больше ничего. Поручение пустяковое…
– Когда и где я смогу это сделать? – спросил я.
– Уже завтра. Профессор Серебровский – председатель приемной комиссии. Завтра в 15.00 он будет обходить помещения общежития, где поселились абитуриенты. Вы подойдете к нему, когда он, выйдя из корпуса, направится к машине. Скажете, что вас просили передать некоторые документы друзья из Америки…
– Так открыто? – поразился я. – А КГБ? То есть ФСБ…
– А чего вам их бояться? Америка – друг России. Она поможет… Ну а потом, как только профессор окажется у нас, мы сразу же в торжественной обстановке подпишем договор о сотрудничестве. Будет банкет и так далее. Без проблем!
– Совместное предприятие?.. Ну что же… – согласился я, махнув еще сто граммов коньяку и блаженно закатив глаза.
– Именно так! – похлопал меня по плечу Джонсон. – Эй, официант! Счет…
Профессора Серебровского в Америку я провожал лично. Он даже всплакнул в «Шереметьево-2» и обнял меня на прощание. И улетел, слава Богу! А через пару дней мы подписывали договор о международном сотрудничестве и прочие документы. Об этом, кстати, подробно писалось в ряде газет. Это событие подняло мое настроение, испорченное неудачной поездкой Паши-Мозоля в Елец. Теперь ту неудачу можно было не принимать в расчет. «Все хорошо, прекрасная маркиза! Все хорошо, все хорошо!» – пропел я про себя…
Буров
Третий по счету орден был обнаружен в ходе обыска помощником усатого оперативника – совсем еще молоденьким лейтенантом, которого следователь называл запросто «Гришей». Он отыскал орденские знаки в ванной, в коробке из-под сладких лимонных долек, которая находилась в стиральной машине.
Снова понятые засвидетельствовали находку, и доктор Буров подметил, что студентка-дворничиха Алла, уже без особого интереса выполняла свои обязанности. Она устала – ведь обыск продолжался третий час и ему не видно было ни конца, ни края…
Капитан Стороженко сразу же передал орденские знаки профессору Полянскому, и Илья Филиппович, водрузив на нос очки в массивной оправе, принялся рассказывать:
– Вообще-то орден Святой Анны появился в России из Голштинии. Он был учрежден в 1735 году голштейн-готторпским герцогом Карлом Фридрихом в память скончавшейся в конце двадцатых годов того же восемнадцатого столетия его супруги Анны Петровны, дочери Петра Великого. В России же этим орденом стали награждать с 1742 года, когда сын Карла Фридриха Карл Петр Ульрих был объявлен наследником российского престола. Первыми кавалерами ордена в России стали четыре камергера: Воронцов, Разумовский и братья Александр Иванович и Петр Иванович Шуваловы.
…Профессор истории продолжал свою лекцию, но Буров его уже не слышал, голос адвоката Плевако из девятнадцатого века заполнил его сознание…
Мазурин
– …От свидетелей вы знаете, что он – не дисконтер, что он, учитывая векселя Попову, учитывал лишь по приязни, не скидывая ни рубля. Вы знаете от Петрова, что, едва Мазурин узнал, что Шпейер обманом выманил у Еремеева вексель, как он уничтожил вексель и даже не искал вперед данных две с половиной тысячи рублей…
…Мазурин невольно улыбнулся – слушать оправдательную речь всегда приятно. Он даже начал отбивать пальцем левой руки какой-то бравурный победный марш на перилах перегородки, отделявшей его от общего зала. Но потом перестал слушать Плевако, углубившись в свои воспоминания.
ebooksa