Во времена Николая III

   В коридоре послышался шлепок от упавшего на пол тапка.

– Когда приходишь в дом,– пояснил Владимир другу,– Фреди хватает первый попавшийся тапок и бежит, махая хвостом, к двери. Приятно, когда тебя встречают с тапком в зубах. Когда погладишь собаку и попросишь второй экземпляр, он стремглав бежит и находит второй тапок, от неизвестно какой пары. Поэтому в доме обычно ходят, не разбирая, в разной домашней обуви.

– Ну, что ты стоишь?– обратился снова Владимир к Фреди.– Посмотри, не сидит ли в какой-нибудь комнате Алёна и отдыхает.

   Послышалось цоканье лап, удаляющихся от двери. Собака обошла  комнаты,  вернулась и встала у входной двери, не издавая каких-либо звуков и не совсем понимая, почему не  вставляют ключ в замок, и не открывают дверь.

– Если не хочешь с нами разговаривать, мы пойдём на улицу встречать Алёну, -пригрозил Владимир.

   За дверью послышалось слабое скуление.

– Не уходить?– спросил, Владимир.– Прикажешь стоять у двери и разговаривать с тобой до тех пор, пока не возвратится хозяйка?

    Ответа не последовало, но вывод напрашивался сам собой. Следовало продолжать разговор, не уходя далеко от двери. Прислушавшись, Владимир остался стоять на прежнем месте и начал расспрашивать друга  о цели командировки и её сроках. Узнав, что командировка практически заканчивается, удивился столь позднему появлению гостя. Михаил стал объяснять, что всех знакомых, желающих его видеть, не обойдёшь и со всеми не выпьешь за встречу и здоровье, поэтому приходиться выбирать, с кем следует встретиться в эту, а с кем в следующую командировку.

    -Ты все еще стоишь?– обратился Владимир  к Фреди.

   Последовало молчание.

– Тогда я пойду,– пригрозил хозяин собаке.

   Стоя на месте, он стал громко топать ногами. Через некоторое время, имитируя удаление от двери, шлепки подошв стали затихать, пока совсем не прекратились. Человека, стоящего за дверью, можно было обмануть, что хозяин направляется к выходу из подъезда, но не собаку. Фреди знал, что Владимир никуда не уходит и продолжал, виляя хвостом, стоять на прежнем месте.

    В просвете деревьев появилась фигура Алёны в платье, напоминающим цветной азиатский халат с вертикальными полосками,  которая запричитала  при виде Михаила. Она передала полную сумку с продуктами мужу и обняла Михаила.

– Где Катерина? С тобой?– спросила она.

– Она дома, в Риге,– ответил Михаил.

– Жаль,– сказала Алёна, открывая ключом входную дверь.– Я подружилась и жажду с ней встречи.

    Через открывшуюся дверь, получив свободу, выскочил жизнерадостный спрингер-спаниель белого окраса, с коричневыми пятнами и первым делом побежал во двор. Поняв, что никто с ним  не выходит, он сделал круг, постоял  у кустика и разочарованно вернулся домой. К его счастью, хозяева вошли и тут же вышли из квартиры, затаренные пакетами. Они стали загружать стоящий у входа старенький газик военного образца вещами и продуктами. Собака  понёслась на улицу. Его, движущийся назад и вперед обрубок хвоста, выражал радость. Сделав свои дела, Фреди, взял след и начал кружить по двору, волоча по земле длинные, охотничьи уши. Вскоре началась посадка в автомашину.   Позвали Фреди. Недолго думая,  он юркнул через открывшуюся переднюю дверь на своё место, расположенное на резиновой подстилке, в ногах, рядом с водителем. Воспитанная охотничья собака на сиденье не претендовала.  Владимир похлопыванием руки по креслу предложил перебраться на мягкое сидение, что собака восприняла восхитительно. Фреди, помахав обрубком хвоста, с удовольствием вспрыгнул на сидение.

ПРИСТАНИЩЕ

    Машина, не останавливаясь, проехала город Безмеин. В Геок-Тепе в газик подсели, с дополнительной порцией продуктов, коллеги Владимира: муж Бяшим и его жена Эдже. За руль сел  Бяшим, заверивший присутствующих, что лучше всех знает дорогу. Рядом, на почётном месте, рядом с водителем посадили Михаила, чтобы гость имел возможность обозревать окрестность. В его ногах, на резиновой подстилке, разместился Фреди.   На  заднем сидении сгрудились остальные. При выезде из города, был взят маршрут в сторону предгорья Копет-Дага. Вскоре асфальтированная дорога закончилась. Газик поколесил по холмам. Михаил воспринимал открывающиеся просторы, несмотря на жару, как сказку. Его настроение поубавилось, когда начались легкие суглинки.  Поднимающая пыль от колес газика легко проникала в покрытый брезентом салон, создавая неудобства, которые не смогли испортить общего впечатления. Сидящие на передних сидениях имели преимущества. Кроме визуального осмотра окрестности они могли что-то предвидеть и при снижении скорости, когда сзади  обрушивалась полоса пыли, поднятая ранее машиной, сгруппироваться, заглотнуть больше воздуха и сидеть, не дыша, сколько позволяли легкие, ожидая, когда она осядет, или стоически принять надвигающуюся опасность, как неизбежность. Владимир  надеялся уберечься от пыли с помощью края воротника рубашки, что у него мало получалось. Временами он беззлобно ругался, переводя негодование в шутку. Женщины, махнув рукой на приличия, закутались, как мумии, в вытащенные из баула  белые простыни, оставив незакрытыми глаза и пыльный лоб. Все-таки им пришлось наглотаться пыли, и они, наперебой, просили остановить машину и ехать поосторожнее. Бяшим выбрал крейсерскую скорость, при которой возникшая сзади песчаная полоса практически не догоняла машину или причиняла минимальные хлопоты для пассажиров. Успокоившись, он повеселел и попытался даже запеть, но быстро замолчал, получив при очередном повороте, от закашливающейся жены, удар маленьким кулачком в спину. Выжженное солнцем предгорье выглядело безжизненным и ждало весны,  чтобы зазвенеть и расцвести, в отведенный час, на короткий период. Подымающаяся вверх извилистая колея подзолистых почв, в основании постепенно менялась на тяжёлые скальные породы. Пыль исчезла, и появилась возможность глубоко вздохнуть и осмотреться. Вдали просматривались синие горы со снеговыми шапками на вершинах. Казалось, никто не мог нарушить вселенский покой. Постепенно природа переродилась в горный массив со скалами, выглядевшими молчаливыми исполинами, выросшими из земли. Быстротекущая речка в сопровождении стоящих по обе стороны деревьев, оживляла ущелье. Временами дорога суживалась, пролегая в тени между скалой и речкой. Впереди горы расступились и появился райский уголок, образуя вытянутый пятачок, на краю которого протекала стремительная горная речка, обрамлённая с двух сторон зелёными деревьями. В центре площадки стоял одноэтажный дом. Вокруг него беспорядочно росли деревья. Вправо от строения, ровный участок земли упирался почти в отвесную скалу, лишённую растительности. Влево, на еле заметном склоне перед рекой, располагалась плантация кукурузного поля с неубранными початками и торчащими стеблями, на которых повисли опущенные, желтые языки листьев, выглядевших  лохмотьями. За рекой – всё та же голая земля с пожухлой травой и высохшим кустарником упиралась, в отдалении, в покатую гору, возле которой по кругу ходила, привязанная верёвкой, коза, жующая сено, символизируя обжитую территорию и незримое присутствие людей.

– Вот мы и приехали,– сказал Бяшим, выключая мотор.