Наемница

Только оно и позволяло ей не сойти с ума и кое-как собрать расползающееся на куски сердце.

Родившаяся в груди корявая когтистая лапа одну за другой наносила истекающие кровью раны.

Стоило Лэа только подумать о Райте поверхностью сознания, как лапа сжималась, и у нее перехватывало дыхание.

Лейс все эти дни не отходил от нее ни на секунду.

Только его забота и не дала Лэа окончательно соскользнуть в пучину боли и страданий.

Она была уверена в том, что променяла бы Джера на Райта. И если Человек в Волчьей Маске оказался бы сейчас в ее каюте, она скользнула бы по нему взглядом, и продолжила лежать, свернувшись калачиком, с закрытыми глазами.

Много раз она содрогалась от рыданий, свернувшись в клубочек на руках баюкающего ее Лейса. Много раз кусала до крови губы, пытаясь отвлечь себя от мысли, что Райта больше нет, хотя бы болью.

Мысли, что он жив, она больше не допускала. Ни одни человек не смог бы выжить в ледяных океанских водах, кишащих хищными тварями.

Райт снился ей ночью.

Перед глазами стоял днем.

И хоть его образ постоянно сопровождал Лэа, постепенно, с приближением Дархарии, он меркнул, уступая место холодным льдам.

Чем ближе корабль подступал к берегам Дархарии, тем явственнее чувствовалась понижающаяся температура.

Лэа мысленно поблагодарила Алэтану за теплую одежду.

Вначале тихо падавшие снежинки теперь летели сплошным непроницаемым покрывалом.

Лэа абсолютно не понимала, как мог Фаэррин отдавать приказы, а шустрые матросы исполнять их под завесами такой пелены.

Облаченная в белоснежные меха, Лэа полностью сливалась со снегом. Меч был временно закреплен на поясе, потому что громоздкая одежда не позволяла быстро выхватить его из-за спины.

Ей не было холодно.

Сейчас – она не испытывала никаких чувств.

Лэа сжимала в руке серебряную цепочку, на которой плавно покачивался голубой бриллиант – подарок Алэтаны.

По словам эльфьей королевы, он должен был указать ей путь.