Листья так и блеснули ему в глаза.
Нет, не нужно смотреть так пристально…
Но глаза, помимо воли, останавливаются опять на сучке…
Листья сливаются в одно расплывчатое мутно-зеленое пятно.
Только сучок виден точно черная черточка.
Желтеет что-то посередине сучка. Это — ремень. Вон и пряжка. Заостренный кончик ремня торчит кверху из-под пряжки.
Умышленно сосредоточивает он внимание на ремне ниже сучка.
Но и ремень вдруг неожиданно пропадает из глаз, превращается во что-то бесформенное серо-желтое, что уплывает книзу под сучок, и перед глазами снова сучок.
Тихо, слабо закричал где-то подкрапивник…
В первое мгновение этот крик словно пронесся мимо него. Он остался неподвижен.
Но потом он вздрогнул.
Сердце стукнуло и остановилось… Теперь крик подкрапивника точно прошел его насквозь, в грудь и в сердце.
Ведь это не подкрапивник, это Семен.
Все его внимание ушло в слух, и глаза в эту минуту, казалось потеряли способность видеть. Живая сила, проникавшая зрение, ушла из глаз, перелилась на другое чувство; зрение словно замерло.
Опять закричал подкрапивник…
Он положил карабин на земляной подоконник и прицелился.
Карабин на подоконнике держался как на прицельном станке…
Снова кричит подкрапивник.
«Эх, лучше б уж молчал!..»
Он навел мушку. Твердо стоит мушка, словно застыла. Точно черненькое маленькое пятнышко село прямо на желтый ремень, охватывающий сучок поперёк…