— Скажи спасибо, что хоть такие есть. Знаешь, как мы это раньше делали?
— Скажите, ему уже не нравятся гравископы!
— А поесть дадут?
— Кстати, о еде. Костя, радиофаг мы весь съели.
— Да, да, хорошо, что ты вспомнил. Костя, выдай нам таблеток.
— Ребята, я, кажется, наврал. Не три миллисекунды, а четыре.
— Болтовня это все.
Отдай Эзре, Эзра подсчитает как следует.
— Правильно… Эзра, вот возьми, голуба, ты у нас самый хладнокровный, а то у меня руки от жадности трясутся.
— Вспышка была сегодня красоты изумительной. Я чуть не ослеп. Люблю взрывы на аннигиляцию! Чувствуешь себя этаким творцом, человеком будущего…
— Послушай, человек будущего, я тебя поздравляю, у тебя опять на щеке преогромный фурункул.
— А, шут его подери… Когда они меня в покое оставят?
— Ты же обещал, что больше не будешь.
— Милый Костя, очень легко выдумывать обещания, гораздо труднее их выполнять. Но в общем-то, конечно, надо быть осторожнее.
— Ничего, залечим.
— Слушай, Костя, что это Франта говорит, что теперь будут только очаговые взрывы? А как же мы?
— А у тебя есть совесть? Ты что, воображаешь, что это гравитационная обсерватория? А космогонисты тебе так, мальчики? Такое богатое воображение иметь опасно.
— Ой, Фанас, не ввязывайся в этот спор. Все-таки Костя начальник. А зачем существует начальник? Чтобы все было справедливо.
— Какой же тогда смысл иметь начальником своего человека?
— Ого! Я уже не гожусь в начальники? Это что, бунт? Где мои ботфорты, брабантские манжеты и пистолеты?