Искатель, 1962. Выпуск №2

22
18
20
22
24
26
28
30

— Мы сели на очень тонкий лед, образовавшийся у пака, — рассказал мне позднее штурман Владимир Гришелев. — Другой площадки не было. Постояли немного. «Аэродром» наш начал пищать, потрескивать, проступила вода. Завели моторы, переехали на новое место. Через час та же картина.

— Это же опасно!

Володя отшутился:

— Льду опасно. Вот мы и крутились, чтоб его не попортить…

Началась разгрузка.

Аврал Работают все.

Как мало светлого времени каких-то два-три часа! Почти не гаснут прожекторы. Но ими не осветишь всю льдину. С корабля протянули провода. На вехах, воткнутых в снег, повесили фонари. Свет нужен и для безопасности: могут пожаловать медведи.

Они не заставили себя ждать. Только выгрузили продукты, ночью косолапые тут как тут. Заметил их первым матрос, работавший на тракторе. Подъехал ближе: три медведя. Сосиски лопают! Разбили ящик и пируют. Матрос решил припугнуть обжор, пустил на них машину. Но не тут-то было! Один из медведей смело пошел навстречу «знакомиться». Трактористу это не очень понравилось, и он ретировался.

Тогда направили прожекторы с ледокола. Тоже не помогло. Закрывшись от света лапами, звери принялись за говяжью тушу. Как ни жалко было, но пришлось пустить в ход карабины. Соседство этой милой семейки не сулило добра.

Быстро строился лагерь. В центре льдины появились семь домиков, кают-компания, склады, электростанция. Из камбуза неслись аппетитные запахи. Там хозяйничал повар ленинградского ресторана «Метрополь» Степан Пестов, пожелавший работать на «СП-10».

Пошли третьи сутки. На счету каждая минута. Завтра открытие XXII съезда КПСС, и всем хочется ознаменовать это историческое событие подъемом флага на льдине. Вот почему люди работают день и ночь.

Помню морозные ветреные сумерки. У нас было семнадцать часов, а в Москве — восемь утра. Все, кто мог, пришли с ледокола к домикам станции. На мачте взвилось алое полотнище. За два километра сквозь колючие облака поземки с корабля пробился луч прожектора, и знамя ярко запламенело. К небу взметнулись ракеты, резко щелкнули выстрелы карабинов. Через два часа в Москве начнется съезд. В эфир из глубины Арктики полетели слова: «Москва, Кремль, Дворец съездов… Впервые в истории на льдах Центрального полярного бассейна с помощью ледокола создана новая научная дрейфующая станция «Северный полюс-10» в координатах 75 градусов 27 минут северной широты, 177 градусов 10 минут восточной долготы…»

Назавтра в восемь утра снова на лед — строить посадочную полосу, сравнивать торосы и ропаки. На каждую бригаду по торосу. Начали. Кирки и пешни застучали по телу тороса. Именно застучали: лед, как камень, не хочет колоться. Размахнешься изо всей силы, ударишь — отскакивает хрустальный кусочек величиной со спичечный коробок. Вот те на! Сколько же придется потратить времени, чтобы расчистить километровую полосу?

— Не горюйте, хлопцы! — кричит Извеков. — Сейчас мы его не так!..

В руках у гидролога длинный бурав. Он залезает на торос, сверлит дырку. Минут через двадцать все отходят в сторону. В морозном воздухе гулко разносится хлопок взрыва.

— Навались!

Торос в трещинах стал податливей. Дело пошло быстрей.

Светло стало только к полудню. С корабля прилетел вертолет, привез бутерброды и горячее какао в термосе. Выпьешь кружку, погреешь об нее руки — разморит, спать хочется, да некогда. Снова в руках кирка.

Три дня строили посадочную полосу, и вот она готова. Настала пора расставания. Прощальный гудок. Ракеты прощального салюта в ночном полярном небе. До свидания, друзья! Успехов вам в работе — трудной, но благородной, важной для науки.

ЧЕЛОВЕК С ПОЛЯРНОЙ ФАМИЛИЕЙ

Опять нехоженые тропы. Хрустко стучит в борта атомохода поверженный лед. А корабль, попрощавшись с полярниками «СП-10», двинулся на восток. Горячие дни наступили для молодого сероглазого человека с полярной фамилией Мороз и его товарищей. Заместителю начальника экспедиции «Север-13» по научной части Владимиру Георгиевичу Морозу тридцать шесть лет, но его опыту могут позавидовать старые полярники. Участник двенадцати экспедиций по установке дармсов и радиовех, Мороз в одиннадцати случаях назначался руководителем. Заставить льды говорить — вот задача, которую он должен решить.