Поздним вечером, когда Бомбина погасила лампу и почти уже заснула, я вспомнил Большую Медведицу и имена, которые давал звездам. И вдруг подумал, что до сих пор не знаю имени той, с кем лежу в постели. Бомбина ведь не настоящее имя. Я разбудил ее, совсем уже сонную. Она потянулась лениво.
— Ну, чего тебе?
— Как тебя звать?
— А зачем тебе? — посмотрела, недоумевая. — Только из-за этого меня и разбудил?
— Да так. Знать хочу.
Рассмеялась.
— Леня.
— Леня? Значит, Леония? Так?
— Так. Понравилось имя?
— Очень! — отвечаю искренне.
Рассмеялась снова. А потом обняла меня жарче и крепче обычного.
С того времени, как только оставались одни, я называл ее только по имени. А когда смотрел на Большую Медведицу и на седьмую ее звезду, всегда вспоминал Леню — и тосковал по ней.
С той ночи в наших отношениях стало больше тепла и привязанности.
12
Кончился золотой сезон. Уже дважды падал снег, но быстро таял. Со дня на день мог лечь, устроить «белую дорожку» со всеми следами напоказ. Работу нашу это сильно затрудняло.
Хлопцы выбивались из сил, стараясь заработать побольше в остаток осени. И под конец сезона пошла полоса неудач. Началось с того, что Гвоздь положил всю свою группу. Засыпались на мелине в Советах, недалеко от границы. Выследил их Макаров. Сам я его никогда не видел, но много от хлопцев слышал.
Он был когда-то контрабандистом и ходил со своими хлопцами. Потом снюхался с чекистами и начал сдавать группу за группой. Хорошо знал, как мы работаем, тропы знал и схроны и потому наделал много вреда. Умел и сам выслеживать. Постоянно крутился по пограничью, устраивал засады.
Хлопцы рассказали, как он выглядит: высокий крепкий мужчина лет сорока, с короткой рыжей бородой и большим ножевым шрамом на левой щеке.
Известие о провале группы Гвоздя, состоявшей из четырнадцати человек, принес Бронек Кельб, единственный спасшийся. Ночью захотелось ему по нужде выйти во двор, и вдруг послышались шорохи, шепот. Не зная еще, в чем дело, отошел на всякий случай от ворот да спрятался под соломорезку, стоявшую справа от входа. Когда чекисты кинулись в сарай и принялись вытягивать сонных хлопцев из сена, сидел там, дрожа от страха, укрытый тенью. А когда чекисты вместе с арестованными вышли из сарая, выполз наружу через щель под воротами, заложенную длинной доской. До самого утра чуть не бежал назад, в Польшу, чтоб рассказать о провале. Раковские жиды (купец, давший товар, и родичи Юдки Балеруна, попавшего вместе с товаром) немедленно послали в Минск Шломо Жеребца, имевшего там много влиятельных знакомых. Через них он должен был выкупить, если удастся, Юдку и, по возможности, всю группу. С темнотой Шломо вместе с братом Гвоздя, Михалом Горбатым, и пятью тысячами долларов в халяве сапога отправились через границу.
За первым несчастьем не замедлило второе. Следующей же ночью на границе неподалеку от Вольмы польские погранцы погнали кота группе Кузьмы Стердоня из Душкова. Двое попались на польской стороне, один — в Советах. Уцелело четверо. Потом попалась Гелька Пудель из Белькиной группы. Потерялась в лесу у Затычина, на советской стороне, и не вернулась. А через несколько дней дошла и вовсе жуткая новость: за пять километров от границы, у Лесы, близ Горани нашли в болоте пять трупов. Была то группа из Кучкунов. Чекисты расследовали это дело, арестовали шесть хлопцев из Красного, Ляхов и Барсуков. Хлопцы те промышляли охотой на контрабандистов и утречком подловили кучкуновскую группу. Товар и деньги забрали, а самих на болото отвели. Постреляли из нагана, тела в топь втоптали, прикрыли поверху сучьями. Не хотели, видать, огласки, а мертвые никому не расскажут.
ebooksa