Право на жизнь

— Клюнули, значит?

— Не зря, выходит, ломались!

— Вон оно когда сказалось! — раздались голоса.

Солдатов поднял руку, призывая партизан выслушать своего комбрига до конца.

— Немцы подогнали танки, бронетранспортеры, тракторы, чтобы разбирать завалы. Подтянули артиллерию. Они бросили против нас авиацию.

Солдатов произнес фразы на одном дыхании. Задумался. Продолжил разъяснение обстановки, четко произнося короткие фразы. О том, что немцы пытаются проникнуть в район Кабановских делянок двумя колоннами. С одной стороны — через Сторожевский лесной кордон, с другой — через Журбаевские выселки. На данный момент они сосредоточили свои главные силы на месте сожженных карателями деревень Гречихи и Высоких Ключей.

— Отряды Струкова и Губайло сдерживают гитлеровцев у первой линии завалов, — сообщил Солдатов. — Ваша задача поддержать своих боевых товарищей. Действовать осмотрительно, но активно. Помните о маневре. Можно и отойти, но так, чтобы навалиться на них с новой силой, не там, где тебя ждет немец. На вашей стороне лес, умело пользуйтесь прикрытием. Главнейшая ваша задача — вывести из строя как можно больше гитлеровских солдат. Выискивайте для этого все возможности. Мыслимые и немыслимые. Мы должны отбить им охоту соваться в наш партизанский лес.

В тот же миг раздались команды. Партизаны покидали базу. Без спешки, но и не задерживаясь, уходили молчаливо, сосредоточенно.

С базы ушли двумя колоннами. Одну повел начальник штаба к Журбаевским выселкам. С другой комиссар бригады Грязнов направился к Сторожевскому лесному кордону.

XVIII

Комбриг Солдатов остался на базе. Анатолий Евгеньевич зашел в штабную землянку, увидел девушек-связисток, пристроился у окна за тесовым столом, склонился над картой района. Задумался. Комбригу надо было еще и еще раз взвесить многие факторы, повлиявшие на принятие отчаянного решения.

Отправляя на место боя почти все наличные силы бригады, Солдатов тем самым оголял оборону базы с других направлений. Такое решение было рискованным, случись немцам воспользоваться отвлекающим маневром. Об этом говорил Мохов, подобные опасения высказал Грязнов. Надо было Солдатову подумать, подумать основательно.

Сообщение о сосредоточении немцев на месте сгоревших деревень Гречихи и Высоких Ключей — первым доставил связной, которого командир конного отряда Полосухин отправил к Солдатову с докладом о событиях в Ольховке. Чуть позже поступило сообщение из Глуховска. Подпольщики информировали партизан о том, что общевойсковые соединения немцев, расположенные в городе, в районе, снимаются, получив приказ выдвинуться ближе к фронту. Этот факт подтверждал добытые ранее Шернером и его людьми данные о сроках начала гитлеровцами операции «Цитадель». До пятого июля, то есть до начала немецкого наступления, оставалось около полутора недель. Точнее, десять дней. Перед началом наступления фашистское командование концентрировало силы для удара. В такой обстановке немцы вряд ли станут отвлекать общевойсковые части на борьбу с партизанами, рассудил Солдатов. В то же время у них есть немало охранных войск. Определив местонахождение партизанской базы, они могли бы таранным ударом прорваться в лес. Об этом стоило еще и еще раз подумать, в этом виделся главный расчет врага.

Сколько ни прикидывал комбриг варианты возможных действий противника, столько и приходил к выводу, что нет у немцев сил на блокаду всего лесного массива, называемого Ливонским, раскинувшегося на многие километры. Подобную блокаду осуществить трудно, на нее понадобится не одна дивизия. А значит, рассчитал в свой черед Солдатов, немцы могут решиться только на таран, чтобы рассекающими ударами взломать оборону партизан, дотянуться до базы. Следовательно, и очередное наступление для гитлеровцев задача местная, поставленная перед охранными войсками.

Накануне, прежде чем принять решение о направлении всех сил бригады в район Сторожевского лесничества, Солдатов зашел к Шернеру. Дмитрий Трофимович лежал в госпитальной землянке, за ним ухаживали медицинская сестра и оба немца, которых подпольщик привел с собой. Помощь от немцев была невелика, на другой работе, пока нет связи, использовать их негде, а делом занять надо было. По совету доктора их оставили при Шернере, потому что, как сказал Ханаев, Дмитрий Трофимович волновался за их судьбу. Врач Викентий Васильевич Ханаев предупредил комбрига, что какое бы то ни было волнение для Шернера противопоказано, просил быть предельно кратким. Шернер выглядел плохо. Осунулся. Лицо его сделалось восковым. Говорил с трудом. Отдыхал после каждой фразы. Предположение Солдатова о том, что у немцев нет сил на блокаду, Дмитрий Трофимович подтвердил. Спросил в свой черед о подполье, об информации из Глуховска, поступление которой не должно прерываться в связи с его уходом. Комбриг заверил старого чекиста в том, что все идет хорошо, поспешил прекратить разговор. Информация, конечно, шла, но не та, что поступала раньше. Шернер заранее предупреждал партизан о готовящихся ударах, передавал планы немецкого командования по охвату и уничтожению партизан, численность гитлеровских войск, основные направления их ударов.

Вернувшись от Шернера, Солдатов вновь и вновь думал о своем решении. Не спал ночь. Советовался с Грязновым, с Моховым. С тревогой ждал телефонных звонков от наблюдателей, докладов конных связных от командиров внешних постов наблюдения, опоясывающих лесной массив. Тревожные сообщения поступали только из района Гречихи и Высоких Ключей. И все-таки, только когда появилась «рама», только когда немецкий самолет-разведчик, основательно покружив над лесным массивом, завис над районом Кабановских делянок, когда вызванная немецким летчиком авиация стала бомбить этот район, Солдатов уверился в правильности принятого решения. Объявил общий сбор. Отправил почти все наличные силы к месту боя, откуда стали поступать сообщения Струкова и Губайло. Командиры отрядов бригады докладывали о появлении немцев, об интенсивности артиллерийского огня. Оба отряда приняли на себя первый удар гитлеровцев.

С первых месяцев нелегкой партизанской войны в тылу врага Солдатов отдал много сил для создания баз. Сначала отряд дислоцировался в Егорьевском лесу. Там же создавалась первая база. Одновременно создавался запасной вариант базы в Сарычевском лесном массиве, прилегающем к Шагорским болотам. Этот лесной массив имел то преимущество, что в случае безвыходного положения можно было бы укрыть среди топей не только людей, но и животных, боезапас, продовольствие, имущество. Тем более, что с первых месяцев существования отряд начал обрастать беженцами, приходилось думать не только о боевых операциях, но и о тех, кто искал и находил защиту у партизан.

Ранней весной сорок второго года отряд Солдатова пережил первую блокаду, а затем и первый удар гитлеровцев. Операцию по уничтожению партизан немцы осуществляли силами охранных войск, привлекли к операции полицейские части. Тогда-то и выяснились все слабые стороны базирования отряда в Егорьевском лесу. Лес оказался проходимым для танков, другой техники врага. Немцы подтащили артиллерию. Действовали расчетливо, у них уже появился опыт борьбы с партизанами. В лес не углублялись, пока не подходили танки. Под прикрытием танков подтягивались минометчики, выставлялись на прямую наводку орудия. На каждого партизана, будь он с винтовкой или автоматом, они обрушивали шквал огня. В такой обстановке единственным спасением было любой ценой прорваться в соседний Сарычевский лесной массив. Цена оказалась большой. Погибло две трети личного состава отряда.

На новом месте партизаны выдержали две осады. Одну — осенью сорок второго, другую — нынешней весной, весной сорок третьего года. Солдатов отчетливо помнил обе осады.

К осени сорок второго года отряд наладил связь с фронтом. В отряде появился свой радист, рация. По предварительной договоренности с фронтом приняли специальную группу усиления, прилетевшую к партизанам на трех планерах под командованием майора Грязнова, ставшего вскоре комиссаром отряда. Оборудовали собственный партизанский аэродром. Стали принимать самолеты. В отряде появилось современное оружие, в том числе пулеметы, минометы, противотанковые ружья, новенькие, прямо с завода, автоматы. В тыл, в наш советский тыл стали отправлять тяжелораненых партизан. Появились первые орденоносцы, что сказалось на настроение людей. «Каждый вдруг почувствовал себя частью большого целого, что составляло силу, переборовшую немцев под Москвой, остановившую врага на многих участках театра военных действий», — как сказал тогда комиссар Грязнов. Он был прав в подобной оценке. Настроение партизан сказалось на всей их деятельности. Именно тогда, летом сорок второго года, удалось провести первую мобилизацию призывных возрастов. Часть людей переправили через линию фронта, часть оставили у себя. Плотно оседлали участок железной дороги Михайлов — Глуховск. Совершили несколько дерзких налетов на гарнизоны противника. Взрывали мосты, склады. Выводили из строя линии связи. Разгромили охрану двух лагерей, освободив из них военнопленных, которые пополнили отряд, разросшийся до бригады. Но главное — подняли на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками население района.