Я ел и дремал. Помню, моя голова лежит на столе, щекой на хлебных крошках, а чайханщик бьет ладонью по столу и весело кричит мне в ухо:
- Проснись, хороший человек, у нас не полагается спать, у нас полагается кушать барашка с гороховым соусом и пить чай!
В чайхане было душно и накурено. Жар шел от очага, от огромного медного самовара, от керосиновой лампы, подвешенной к потолку. Можно было выйти на свежий воздух и растянуться прямо на земле вместе с быками и верблюдами, но я был рад теплу, тихому говору людей, сидевших на коврах с подобранными под себя ногами, треску валежника в очаге и тоненькой песенке самовара.
- Не спи, не спи, друг! - весело кричал мне чайханщик. Теперь он стоял у очага и грел поясницу о горячие камни.
- Оставь мальчика, - сказал сидевший рядом со мной пожилой крестьянин с четками, которые он перебирал по старинной привычке. Он подвинул ко мне свой дорожный мешок и ласково пригнул к мешку мою голову. Я лег. В ту же минуту голова Бостана легла мне на колени.
Тут я бы и уснул, но в это время чайханщик громко сказал:
- Так что же, милый человек, что же сделал хан Ибрагим, когда пришли персы? Мы тебя перебили, продолжай, пожалуйста.. .
И кто-то ему ответил:
- Хан Ибрагим, когда пришли персы, посадил на осликов свою семью и бежал в эту крепость, которую ты видишь из дверей чайханы. Но дай мне еще горшочек пети, я люблю есть и рассказывать.
- Больше нету пети,- отвечал ему голос чайханщика. - В эту ночь у меня какие-то необычайно голодные гости. Должно быть, поклонники этого мошенника имама съели всех баранов в районе. Даже эти ребята проглотили по два горшка. А вон те гости, что сидят в углу, съели по четыре.
Я поднял голову. Две женщины в черных шалях, двое крестьян с длинными горскими усами, да мой сосед с четками, да молодой человек в очках, похожий не то на студента, не то на учителя, вот и все, кто был в чайхане, не считая самого чайханщика. Тем временем чайханщик поставил перед молодым человеком стакан горячего чаю, и тот продолжал рассказ:
- Персы заняли уже все города в нашей стране и разбили свой лагерь вот здесь, в долине, где стоит эта харчевня. Хан Ибрагим засел в крепости. Сначала они попробовали обстрелять его из метательных машин тяжелыми камнями и горшками с горящей нефтью. Но метательные машины были слишком слабы, чтобы забросить на такую высоту горшки и камни. Они попробовали обстрелять хана из луков с противоположной стороны долины, но стрелы не долетали до крепостных стен.
Странное совпадение! Молодой человек, похожий на студента, рассказывал историю этой крепости, которую не раз собирались мне рассказать старый Джабар Елдаш-Оглы, сторож на дынном поле, и мой мужественный учитель Харасанов. Но я засыпал. Я очень устал. Я мог думать только о нашей неудаче. Снова над моей головой полз туман и переплетались- сучья. Откуда здесь быть туману и сучьям? - удивлялся я и тер кулаками глаза. Это синий табачный дым полз надо мной, и сквозь настил из сухого тростника и сучьев (убогая крыша этой затерянной в горах лачуги) кое-где поблескивали последние звезды.
- Смотрите, - продолжал молодой гость, - теперь хорошо видна угловая башня. Отсюда к ней идет тропинка, вырубленная прямо по скалам. Там есть переход шагов тридцать, не больше, но эти тридцать шагов можно пройти, только распластавшись по скалам. В туман, когда камни становятся влажными и скользкими, эта тропа непроходима. И вот персы двинулись…
Должно быть, чайханщик отворил дверь, потому что с пола потянуло холодом и к неторопливой речи молодого человека примешивался шум потока, бежавшего где-то неподалеку от чайханы. Сквозь дремоту я видел в четырехугольнике распахнутых дверей уже высокое, розовое небо и черную башню, точно сражавшуюся с набегавшими на нее облаками.
- Первого воина, ступившего на эту тропинку, хан застрелил из лука. Второй, раненный в ногу, свалился в пропасть. Третий…
- Дай-ка чаю, хозяин, - сказал кто-то.
Я проснулся. Это мне только показалось, что сон валит меня с ног, что я устал до потери сознания. С удивительной отчетливостью я слышал все, что происходило вокруг меня, слышал каждое слово и звяканье чайной ложечки о стакан, и шумные вздохи курильщиков. Но я не открыл глаз, я лежал, притворяясь спящим, и чувствовал, как Бостан изо всех сил сжимает мое колено, дает мне знак молчать.
- …третий, - продолжал между тем молодой человек, - дополз, прикрываясь, до самого узкого места, и, пока он раздумывал, как ему переползти эти последние пять-шесть шагов, дротик, брошенный ханом, пробил его панцырь, и он упал следом за своими товарищами. Тогда персы бросились бежать. Один человек обратил в бегство целое войско, и нельзя сказать, чтобы это был такой уж богатырь. Но персы…
Голос чайханщика произнес:
ebooksa