Да и пора было! Не успел он в последний раз ударить по клавишам, как его вызвали в зал, где производился опыт.
Там Беннета встретил целый сонм ученых, к которым успел присоединиться и доктор Сэм.
Тело Натаниэля Фэтберна находилось тут же, в гробу, установленном на помосте посреди зала.
Включили фонотелефот, чтобы весь мир мог следить за каждой фазой операции.
И вот открывают гроб… Вынимают из него Натаниэля Фэтберна… Он все еще походит на мумию — желтый, твердый, сухой… При постукивании тело звучит глухо, как деревяшка… Его подвергают действию тепла… электричества… Безрезультатно… Ничто не может вывести его из сверхкаталептического состояния.
— Ну как, доктор Сэм? — спрашивает Беннет.
Доктор склоняется над телом коллеги, вглядывается в него с величайшим вниманием, вводит под кожу несколько капель броун-секаровской жидкости[285], которая до сих пор еще в моде. Мумия остается мумией.
— Мне кажется, — задумчиво произносит доктор Сэм, — зимняя спячка чересчур затянулась.
— Ах!.. Ах!..
— Похоже, Натаниэль Фэтберн мертв.
— Ка-а-ак?
— Как только можно быть мертвым!
— Когда же он умер? — спрашивает кто-то.
— Да лет сто назад, — невозмутимо отвечает доктор Сэм. — Когда коллега реализовал свою злополучную идею и дал себя заморозить из любви к науке…
— Что поделаешь, — философски заключает Фрэнсис Беннет. — Видимо, метод нуждается в совершенствовании.
— «Совершенствование» — самое подходящее слово, — отвечает доктор, а научная комиссия по изучению земного сна удаляется со своей печальной ношей.
Фрэнсис Беннет в сопровождении доктора Сэма вернулся к себе. После тяжелого делового дня директор казался несколько утомленным, и доктор посоветовал ему перед сном принять ванну.
— Вы правы: ванна меня освежит…
— Безусловно, мистер Беннет. Если хотите, я отдам распоряжение…
— Незачем, доктор! В доме всегда наготове ванна, мне даже не нужно выходить из комнаты… Видите эту кнопку? Достаточно ее коснуться, и появится ванна, наполненная водой, нагретой до тридцати семи градусов.