Лиза не осмеливалась обнаружить свой страх, не смела даже подумать о своих ощущениях, потому что это было запрещено. Голоса всегда правы, даже когда заставляют ее убивать. Они бесстрастны и всеведущи, они заставили ее понять, что ей дарована единственная привилегия — верно служить им, ибо сама она слишком глупа и никчемна. Если она испытывала отвращение, внутренне сопротивлялась их приказам, ее начинала мучить совесть.
Лиза знала, что Брюнель доволен ею. В тех редких случаях, когда она не оправдывала его надежд, в голове ее всю ночь напролет звучали гневные чеканные слова, и от бесконечного их повторения Лиза едва не лишалась рассудка. Но сейчас голоса были довольны и ничего от нее не требовали.
В сознании Лизы вдруг возникла неясная мысль, а вместе с ней ощущение смутной тревоги, которую она быстро подавила: Брюнель хотел, чтобы она соблазнила одного человека по имени… Гарвин, кажется? Но если это дурной человек, враг голосов, они могут потребовать, чтоб она выполнила одну из тех своих обязанностей, перед которыми она испытывает страх.
Лиза поежилась, вспоминая, что они, голоса, заставили ее сделать с человеком в Руанде. Конечно, это было сделано для его же блага, но задание едва не свело ее с ума, и она обрадовалась, когда он сбежал, хотя это очень дурно с ее стороны…
Лиза тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Ее удручала собственная слабость. Немного повернувшись, она с отвращением посмотрела на отражение своего нагого тела в огромном зеркале. Уродка! Мерзкая уродка с белыми патлами! Будь благодарна, что голоса снизошли до такого создания. Будь благодарна и подчиняйся.
Лиза замерла, надеясь, что голоса услышат ее мысли и одобрят их, но ничего не произошло, голоса молчали. Она выключила душ, вытерлась, накинула на себя простыню и, вернувшись в спальню, подошла к длинному стеллажу с книгами. Когда выдавалась свободная минута и не было никаких других дел, она наслаждалась покоем и жила совсем другой жизнью, которая раскрывалась перед ней на страницах книг.
Больше всего она любила исторические романы. Никаких детективов, мистики и замешанных на сексе триллеров! К счастью, здешняя библиотека состояла главным образом из мемуаров и произведений классиков прошлого. Самая безмятежная часть ее жизни проходила именно здесь, среди современников королевы Виктории и короля Эдуарда, которые нисколько не сомневались, что если мир и изменится после них, то лишь совсем незначительно.
Лиза сняла с полки «Золотые годы» — антологию произведений писателей викторианской эпохи, положила ее на подушку, а сама устроилась у туалетного столика с зеркалом и принялась за маникюр. Брюнель не любил длинных ногтей и постоянно настаивал, чтобы она покрывала их ярко-красным лаком, хотя это лишний раз подчеркивало белизну волос и кожи.
Покинув комнату Лизы, Брюнель так же неторопливо спустился на второй этаж, вошел в кабинет и немного приподнял штору. У тротуара, как всегда, стояла машина телохранителя Адриана Чанса. Брюнель опустил штору, зажег верхний свет и щелкнул выключателем портативного телевизора на рабочем столе. На экране возникла входная дверь и спины двух стоявших перед ней мужчин. Жако и Чанс. Они ждали уже больше пяти минут, но не проявляли признаков нетерпения. Бросив взгляд на другой экран, Брюнель увидел, что оба левой рукой поправляют свои галстуки — это означало, что им никто не угрожает и не прячется вне поля зрения с пистолетом в руке.
Сняв одним из тумблеров на десять секунд звуковой сигнал тревоги, Брюнель нажал кнопку, управляющую всеми тремя замками входной двери. Система сигнализации и сенсорные механизмы замков питались не от городской электросети, а от комплекта аккумуляторов.
Брюнель дождался, пока посетители вошли, убедился, что дверь автоматически закрылась, и выключил телевизор. Секунд через тридцать в дверь постучали, и на пороге кабинета показался Адриан Чанс, чуть сзади маячил Жако.
— Итак? — Брюнель опустился в кресло.
— Мы подождали, пока они закончат ужин, и проследили их, — Чанс сел на оттоманку у стены и неуловимым движением пригладил волосы, — они остановили машину в квартале неподалеку от Гайд-парка. У нее пентхауз в одном из тех кварталов. Фрейзер взял такси и, видимо, поехал домой. Блейз и Гарвин вошли в дом. Через некоторое время в пентхаузе зажегся свет. Мы подождали полчаса и поехали домой. Полагаю, Гарвин останется там на ночь.
По невозмутимому лицу Чанса пробежала легкая гримаса.
— Вероятно, они размышляют над вашими словами относительно меня и Жако.
— А как насчет врача?
— Его мы не видели.
Брюнель задумчиво постучал пальцами по столу.
— Это не может быть совпадением. Вы видели, как врач вышел из «Легенды», а за их столиком было четвертое место и неубранный прибор. Врач должен был быть с ними.
Жако не проронил ни слова, он беспокойно ходил взад и вперед по кабинету, под обтягивающим пиджаком перекатывались мышцы.
ebooksa