Я колеблюсь. Он замечает это и прибавляет:
— Здесь мне уже нечего делать. Конец! Нужно уехать, чтобы показать малыша под другими небесами.
Подобная аргументация меня убеждает.
— Ладно. Едешь с нами водителем. Грузовик водить умеешь?
— Нет.
— Ничего. Как с правами?
— На легковые.
— Сфотографируйся. Остальное мы устроим.
Самуэль Граповиц счастлив и остаток вечера лучится весельем. Его хохот на всю катушку, совершенно не контролируемый, которому вторит и наш объединенный смех, в конце концов обращает на себя внимание санитара с ночного дежурства. Он вбегает, совершенно злой, но тут же останавливается на пороге, потому что глаза ему режет пелена густого дыма.
— Что это должно значить? Это больница!
Самуэль вскакивает с места — он полностью отуманен травкой и радостью жизни.
— Добро пожаловать. Как здорово, что вы пришли.
Старый хрыч с рожей тюремного надзирателя от изумления теряет способность говорить.
— Вы же у нас специалист в области медицины, поэтому осмелюсь попросить у вас совета по сексуальной проблеме, которая очень серьезно меня беспокоит, честное слово, очень… очень серьезно.
Только санитар ничего не хочет слышать о проблемах с либидо Самуэля Граповица. Обеспокоенный, он отступает за порог и говорит мне, вытянув шею над плечом Самуэля:
— Прошу немедленно прекратить. Вы мешаете больным спать.
— Все в порядке, толстячок, все уже уходят. Самуэль, отвяжись от человека.
На следующий день, проснувшись, я принимаю решение. Лично я уже на пути к выздоровлению. Сейчас мне нужно лишь солнце и работу. Так что с больницей покончено. Сообщаю про это Джеки, который приехал, чтобы забрать меня на встречу с кандидатами в шоферы. Он со мной полностью соглашается, после чего мы покидаем клинику. В качестве оплаты оставляю им свой шелковый халат. По-моему, обмен совершенно честный, потому что от них я получал только по полтаблетки «нивакоина» в день.
Единственное, чего мне жаль, то что у меня не было времени заняться моей старой медсестрой, которая сегодня утром поддалась мне окончательно и уже не пыталась избегать моих ласк. Бедняжка, я чувствую себя ужасно виноватым, потому что пробудил в ней давно уснувшие мечтания.
Наша штаб-квартира выглядит ужасно серьезно. Директорский стол, металлические шкафы для папок, телефон. Имеется даже суперсовременный телекс. Правда, он служит исключительно для целей эстетики, потому что никуда не подключен. Но я всегда уделял особое внимание визуальным аспектам деятельности. Положив ноги на стол, словно записной директор, окружив себя доверенными сотрудниками, я ожидаю кандидатов в шоферы.
ebooksa