Утраченное кольцо Соломона

— Откуда ты знаешь, что это сработает?

— Я по работе общаюсь не только с психами, иногда умные клиенты попадаются.

— Тогда, держи текст заклинания, — сказал Петруччо и протянул мне листок, — твой родственничек его вызвал, тебе его и обратно отправлять. — Хотя нет, постой, — сказал он, снова забирая у меня листок. — Надо распечатать текст наоборот, чтобы не сбиться, когда станешь читать.

— А разве у «ворда» есть функция текст перевернуть задом наперёд?

— У «ворда» нет, но я по работе общаюсь не только с психами. Иногда умные клиенты попадаются, — передразнил меня Петруччо, пытаясь подделать мой голос и интонацию. Он сел в кресло, открыл ноутбук, несколько минут поколдовал над ним и отпечатал новый текст. Я взял листок с текстом и приготовился с торжественностью юного пионера, вступающего в ряды пионерской организации, зачитать заклинание.

— Постой, — вдруг неожиданно сказал Петруччо, — это явление или событие надо запечатлеть на видеокамеру.

— У тебя есть камера?

— Да, я тайком снимаю на неё своих пациентов во время приёма. Видеофиксация помогает лучше определить периоды болезни и степень эффективности лечения. Она дополняет традиционную бумажную историю болезни.

— Но это же незаконно!

— Я тебя умоляю, — театральным голосом сказал Петруччо и выразительно посмотрел на меня, — кто бы говорил о законности. Занятие чёрной магией — это конечно законно.

— Уговорил, один-один.

Пока психотерапевт нового стиля работы с больными устанавливал камеру, чтобы в объектив попала вся комната, я на всякий случай соорудил из стола, двух стульев и двух кресел нечто похожее на баррикаду. Затем мы встали с Петруччо за баррикадой, при этом он вооружился своим радикальным средством защиты от неадекватных пациентов — бейсбольной битой, и я начал читать заклинание. Не успел я произнести несколько первых слов, как на улице, несмотря на полдень, резко потемнело. Я оторвал взгляд от листка с заклинанием и посмотрел в окно. Всё небо было закрыто, непонятно откуда появившимися огромными чёрными тучами. Поднялся сильный ветер, и вдалеке засверкали молнии, по стёклам забарабанили первые капли дождя.

— А по утреннему прогнозу погоды весь день солнечно и слабый ветер, — сказал, усмехнувшись Петруччо. Последние его слова потонули в шуме ливня, обрушившегося на землю. Петруччо включил свет, и я продолжил чтение заклинания. Окончание второй строки ознаменовалось вспышкой короткого замыкания, и во всём доме погас свет. Ни свечей, ни переносного фонаря у нас не оказалось, и дальнейшее чтение прошло при свете горящей зажигалки (всё-таки наш психотерапевт иногда курит).

Когда я дошёл до середины заклинания, окно в комнате вылетело вместе с рамой, как когда-то у меня. Но у меня окно вылетело наружу, а у Петруччо оно наоборот влетело в комнату вместе с потоками дождя. Асгарот влетел следом. Не дожидаясь, пока его змеиное тело целиком окажется в комнате, демон раскрыл пасть, растопырил все свои шесть рук и бросился на нас. Известный психотерапевт, который постоянно убеждал своих пациентов, что никогда не надо волноваться и ничего не надо бояться, так как всё происходящее либо незначительно, в чём они сами потом убедятся по прошествии некоторого времени, либо выше их сил, и они ничего не могут изменить, побелел как полотно и спрятался за креслом. Я был абсолютно спокоен, потому что знал, что нахожусь под защитой медальона слепого людоеда, в эффективности которого я однажды уже убедился. В первом броске демону не хватило длины тела, и его руки не смогли до меня дотянуться… Ему пришлось откинуться назад и подождать несколько мгновений, пока всё его тело не вползёт через окно в комнату.

Этих мгновений мне хватило. Я очень быстро скороговоркой, как заправский рэпер (Эминем нервно курит в сторонке), быстро дочитал заклинание до конца. Последние слова заклинания застали Асгарота в момент второго и решающего броска к нам. Он уже успел двумя руками схватить и поднять к потолку кресло, за которым прятался всегда спокойный психотерапевт, и разинул свою пасть, из которой шёл жар как из камина. Казалось ещё мгновение и мы, спасители человечества, навсегда сгинем в этой пасти, и страна не узнает своих героев. Но, после произнесённого мной последнего слова заклинания, прямо посередине комнаты появилась светящаяся и вращающаяся воронка, которая и засосала в себя демона. Асгарот, исчезая в воронке вместе с креслом, в бессильной ярости зашипел: «Молись, чтобы ты умер раньше, чем мы снова встретимся. Медальон, который ты украл один, и его на всех не хватит». Яркая вспышка и … нет ни демона, ни воронки, ни туч, ни ветра, ни ливня. За окном, вернее за оконным проёмом, светит солнце, и щебечут птички.

— Какой ущерб! — воскликнул, поднимаясь с колен, спаситель человечества.

— Петруччо! — хлопнул я его по плечу, — не расстраивайся, у меня есть телефон организации, которая вставляет окна в день заявки. Считай этот ущерб небольшой платой за то, что ты спас наш мир от неминуемой гибели. Благодарное человечество будет тебя восхвалять в своих песнях.

— Лучше бы благодарное человечество записалось ко мне на приём, — устало ответил он.

— О, чёрт возьми! — воскликнул я, — у меня же не было с собой медальона!

Только теперь я вспомнил, что медальона людоеда у меня нет, что я отдал его своей дочурке, и что я был совершенно беззащитен перед Асгаротом. Я мысленно представил, как он пожирает меня по частям, которые исчезают в его пасти, и … упал в обморок. Очнулся я от запаха нашатырного спирта и от пощёчин, которые отвешивал мне Петируччо.