А потом, когда огонек первого шлюпа скрылся, Струмилин зачерпнул ладонями воды, вытер горящее лицо, лег на дно и уснул. Он ни разу не спал так спокойно за те два месяца, что провел в плену: сначала в госпитале, а потом в гестапо. Он спал без сновидений. Проснулся ранним утром от чьих-то голосов. Открыл глаза и увидел рядом с собой людей в клеенчатых плащах.
— Вы кто? — спросил он по-немецки.
Один из людей ответил:
— Мы рыбаки.
— Я спрашиваю, кто вы? — повторил Струмилин, поднимаясь. Он увидел море вокруг и маленькую рыболовецкую шхуну. «Если немцы — тогда все к черту, — подумал он устало, — тогда надо все кончать».
Струмилин приготовился к ответу. Если скажут, что немцы, тогда он решил прыгать в море и сразу же глотать зеленую воду.
Тот человек, который первым ответил ему, ответил и сейчас. Он сказал сердито:
— Мы не воюем, не бойся.
— Шведы?
— Конечно, шведы. Кто еще сейчас ловит рыбу, как не мы? Кому еще дело сейчас до рыбы? Все остальные заняты тем, что убивают друг друга.
Радист снова встрепенулся и начал писать на бланке приема: «Вся льдина изломана. Осталось метров сто. „ЛИ-2“ не сядет. Сарнов тяжело ранен при торошении. Видимость плохая. Сильный туман. Морозов».
Струмилин читал ответ «Науки-9», поднявшись и заглядывая через голову радиста на бланк радиограммы. Тот кончил записывать и протянул радиограмму Струмилину.
— Спасибо. Я прочитал.
Начальник станции тоже поднялся и вопросительно посмотрел на Струмилина.
— Когда сменный экипаж летал на вашем «АН-2»? — спросил Струмилин.
— Примерно месяц тому назад. Мы делали ледовую разведку. Да, точно, месяц тому назад.
Струмилин шел к своему самолету. Разгрузка уже кончилась. Все стояли вокруг молча и настороженно.
— Володя, зачехли машину и скорее к «АН-2». Мы пойдем к ним на «Антоне», иначе там не сядешь.
— Есть.
— Давайте все к «Антону», — еще раз сказал Струмилин людям.