— Тогда я не поняла, — она села обратно за стол. — Поясни.
«ЩАС СКАЖУ!», — подумал я, наливаясь какой-то лихостью.
— Я хотел угостить двух красивых женщин. И я это сделал, — вот я обнаглел, вконец, напрочь!
Лицо Аллы немного вытянулось.
— Не пожалеешь? — спросила она, кивая на деньги.
Я помимо воли почувствовал, как мой подбородок вытягивается вперед и вверх.
— Нет, — ответил я твердо. — Еще заработаю.
— Ну ладно, — согласилась она, пожав плечами, и убрала деньги в стол.
— Я могу идти? — еще лязгающим каким-то голосом спросил я.
— Да, конечно, — махнули мне рукой.
— Давай, до завтра, — попрощался я с охранником.
Ежась от мороза, я бодро зашагал в сторону дома. Десятый час уже, малолюдно. И это хорошо. Ветер гнал поземку, завывая в проводах. Когда же лето, тепло, птички? Однако сегодня я отжег. Я просто в конец опупел. Наверно, что-то с головой. Наверно уже справка из дурки, в военкомат, будет не нужна, так все поймут.
Но все-таки, как правильно я отморозил! Как надо. Не важно! До поступления еще месяца четыре, прорвемся. Придется на денек упасть маме на хвост. К тому же она уже обижается, что я не ем, приготовленную ею еду. Все в жилу! Но что же так холодно? Гребаный февраль.