Мир приключений, 1927 № 10

27 июля. Мы неустанно наблюдаем за нашим чудовищем. Оно растет на наших глазах. Своим клювом бассейный жилец слегка напоминает огромного спрута (да и глаза у него не лучше, чем у осьминога, только еще больше и злее). Вчера мы попробовали немного разнообразить его питание и с большими предосторожностями сунули ему в футляр небольшую щучку. Чудовище с молниеносной быстротой накинулось на добычу и мгновенно схватило ее в свой клюв. Такая же участь постигла трехмесячного поросенка — только тот был слишком велик, чтобы его проглотить целиком, поэтому он был высосан многочисленными щупальцами и присосками, помещавшимися в нижней части туловища чудовища — зрелище, от которого мне едва не сделалось дурно…

_{Поросенок был слишком велик, чтобы его проглотить, он был высосан чудовищем.}

28 июля. Кажется, мы напрасно сделали вчерашний опыт. Чудовище, попробовав свежей крови, не желает удовлетвориться вегетарианским столом и властно требует новых кровавых жертв. Второй поросенок сегодня был высосан с такой же быстротой, как вчера…

29 июля. Сегодня доктору Ивину зачем то понадобилось поехать в город. Я остался один — не скажу, чтобы с большим удовольствием. Сторож Захар сюда почти не заглядывает, занятый чисткой клеток и другими хозяйственными работами. Сидя в лаборатории доктора, я погрузился в составление какого-то сложного химического соединения, как вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Оборачиваюсь — и встречаюсь с глазами чудовища. Теперь оно вылезло и прильнуло к стеклу, заполнив своим массивным телом почти весь стекляный колпак… Круглые, немигавшие глаза сознательно следили за каждым моим движением… Невольный холодок побежал у меня по спине. Когда вечером доктор вернулся из города, я завел разговор о том, что делать дальше? Животное скоро перерастет свое помещение, сила в нем, наверно, не малая… Что, если лопнет стекло? Но доктор Ивин только рассмеялся в ответ и сказал, что меня постигнет тогда судьба поросенка.

20 августа. Пишу, лежа в больнице.

Трудно писать. Болит левая сломаная рука, болят ожоги на теле. А больше всего болит сердце… Бедный Хрисанф Андреич!

Постараюсь связно рассказать все, как было.

Не даром у меня было это предчувствие… На следующий день мы работали вместе. Все шло как всегда. И вдруг… Какой-то глухой треск в потолке… Сверху летят куски прогнившей балки и тяжелый, висящий на ней аппарат «дельта-лучей» с грохотом падает вниз, разбивая угол стекляного колпака над бассейном… Я слышу шипение газа и еще какой то пронзительный свист… Момент — и над бассейном вываливается грузная фигура чудовища… Повидимому, оно было потревожено в своем послеобеденном сне и сейчас находилось в состоянии сильнейшего гнева. Мягкое студенистое тело все время меняло цвет, боковые придатки напружились и трепетали своими змеевидными щупальцами. Клюв злобно щелкал, а глаза горели от ярости зеленым фосфористым блеском…Еще секунда — и чудовище было у сломаной стенки…

Вот оно протискивается через пролом… Летят осколки стекла и вот уже по полу лаборатории слышится мокрое, противное шлепание…

Дальше — все как в тумане… Доктор Ивин хватается за грудь и с широко раскрытым ртом падает навзничь… Чудовище мягкими, эластичными прыжками несется на меня, направляясь к широко открытым дверям… Я в ужасе пытаюсь отскочить в сторону, запутываюсь ногами в электрических проводах и падаю, ударяясь головой о воздушный насос… Потом — темнота…

_{Чудовище несется на меня… Я запутываюсь ногами в электрических проводах и падаю..}

Очнулся я только через три дня в больнице, куда меня отвезли сильно обгоревшего на пожаре. Наверно я при своем падении свалил горящую спиртовую лампу, и старый дом вспыхнул, как свечка. Дерево там было совсем как труха, и балка не выдержала тяжести аппарата. Док юру Ивину ничем нельзя было помочь. Он умер мгновенно от паралича сердца.

Но самое ужасное — это то, что сгорели все его препараты, все его приборы, все записки и чертежи… От лаборатории ничего не осталось. Над местом пожарища, как мне передавали, высятся лишь закопченные, кирпичные трубы и валяется несколько исковерканных железных коробок… От великого открытия доктора Ивина не осталось никакого следа… Тайну «лучей жизни» гениальный ученый унес с собой в могилу.

Что же сталось, — спросит читатель этих безыскусственных записок — с виновником катастрофы? Сказать остается очень немного. Вырвавшись ни волю, чудовище, точно по инстинкту, направилось к морю. Грузно подпрыгивая и хлопая своими ластами о землю, оно со свистом промчались мимо толпы обезумевших от ужаса дачников, гревшихся на морском пляже, и шлепнулось в воду. Оно было видно еще довольно долго, пока, наконец, не добралось до глубокого места, где и исчезло.

Не стану здесь повторять всех нелепых толков, связанных с этой печальной историей, где нередко фигурировало мое скромное имя.

Процитирую лишь две газетных вырезки, которые я ставлю в связь со всем происшедшим.

«Петергоф, 2 августа. Катавшиеся на взморье были сегодня поражены и испуганы неожиданным зрелищем. Одна из лодок, в которой сидело двое молодых людей, оказавшихся гр. Марьей Журавлевой и местным жителем гр. Михаилом Ратинен, внезапно опрокинулась, при чем находившиеся в ней попадали в воду. Поспешившими на помощь другими лодками гр. Марья Журавлева, успевшая ухватиться за руль опрокинувшейся лодки, была спасена, а гр. Ратинен утонул и тело его до сих пор не найдено. Загадочным в этом происшествии является утверждение гр. Журавлевой, что гр. Ратинен, будучи хорошим пловцом, также успел ухватиться за край лодки, но вдруг побледнел, дико вскрикнул и исчез под водой, «точно его что-то потянуло книзу» — как выразилась гр. Журавлева. Полагают, что с гр. Ратиненом случился разрыв сердца, отчего несчастный и пошел ко дну».

Я же думал об этом иначе.

Другой случай. «Кронштадт, 5 августа. Уловки контрабандистов.

Дежурный катер местного погранотряда недавно обнаружил на поверхности воды какой то круглый предмет, уносимый ветром по направлению к Терриокам. При приближении катера Этот странный предмет начал довольно быстро удаляться, сильно вспенивая воду кругом.

После трех выстрелов из винтовок загадочный предмет погрузился в воду и исчез. Наверно, опять какая-то новая и, как всегда, неудачная попытка местных контрабандистов обмануть бдительность наших зорких погранотрядов».

Так ли уж виноваты тут контрабандисты? Скажу прямо: несомненно, бедного Ратинена уволокло наше бежавшее чудовище. Его же видел пограничный таможенный катер. Это оно виновно в пропаже нескольких коров, пасшихся неподалеку от берега около Терриок. Это оно распугало всю рыбу на северном побережьи залива. Это оно под Выборгом утащило в воду пастора, вышедшего рано утром на пристань у своего дома.