В тот раз Жулька пробыла на запрещённой территории всего несколько минут. Вечером Славик с затаённым страхом ждал, что пришедшая с работы мама прямо у порога грохнется оземь от своей аллергии. Но ничего такого не произошло, мама, рассказывавшая о страшном влиянии на неё даже самой маленькой волосинки, осталась здоровой и ничего не почувствовала.
Славик решил, что у Жульки просто недостаточно длинная для вспышки маминой аллергии шерсть, или в доме не осталось «шерстяных» следов пребывания псины. Он решил при случае повторить эксперимент.
Дубль-визит имел те же последствия. Следующий — тоже.
Потом эти гостевания стали повторяться всё чаще, а однажды мальчишка и вовсе обнаглел: оставил Жульку в своей комнате на целый час.
Дальше — больше. Оставаясь в будние дни один дома и зная, что родители вернутся не скоро, он мчался к тёте Томе (благо ему были доверены ключи от старушкиной квартирки), забирал Жульку к себе в комнату и целые часы проводил в её обществе. Мальчик делал уроки, мастерил что-нибудь или рисовал, а собака подрёмывала, растянувшись у его ног, или с любопытством заглядывала в его работы, будто стараясь понять, чем таким важным занимается её юный хозяин.
Свои домашние свидания с Жулькой Славик держал в строжайшей тайне не только от матери с отцом, но и от Тамары Ивановны, и даже от соседей. Это была особая игра, маленький мальчишеский секрет, подпитка адреналином, доставлявшая человеку и животному огромное удовольствие. Нужно отдать должное Жульке: при её-то габаритах и резвости в комнатах она вела себя исключительно аккуратно, будто понимала (даже наверняка понимала!), что от её корректности зависит, будет ещё приглашать её Славик к себе домой, или нет. Во всяком случае, в гостях у мальчика её поведение очень отличалось от привычных уличных манер. Впрочем, итальянская сторожевая и здесь осталась верна своей породе и жизненному предназначению: она между делом тщательно обследовала все закоулки квартиры и хорошенько запомнила, что где находится. Ей не нужно было бежать хвостиком за Славиком, чтобы понимать, в кухню он направился, в ванную, или в комнату родителей.
…Вот и в этот раз, рано освободившись из школы, Славик забрал Жульку, они поели вместе и устроились в его комнате делать уроки. До конца учебного года оставалось всего ничего, майский день бил в окна призывными лучами и торопил дружную парочку на свежий простор, на восхитительную прогулку!
Славик выполнил уже почти все задания, оставалось решить несколько примеров по алгебре, которые он, большой поклонник математики, обычно оставлял на «сладенькое», когда Жулька вдруг подняла голову и насторожилась. Мальчик сначала не придал значения этому собачьему жесту. Подумал было, что ей опять привиделось что-то такое, чего не дано видеть человеку — он уже уяснил себе, что собаки имеют способность чувствовать явления или сущности, не фиксируемые человеческими органами восприятия.
Однако теперь Жулька явно уловила что-то конкретное и отнюдь не потустороннее. Она поднялась с пола и вся подобралась, вытянувшись в разученную на занятиях пружинную стойку, но, как и учили, не издала ни звука и с места без команды не двинулась. Только подняла глаза на хозяина, беззвучно спрашивая: что прикажешь делать дальше? Решив, что в подъезде шарашится бездомная кошка, Славик жестом велел Жульке оставаться на месте, вышел из комнаты, зачем-то плотно прикрыв за собой дверь, и направился ко входу в квартиру выяснить источник собачьего беспокойства…
Он спокойно, не чуя опасности, шёл по коридору, когда из-за угла кухни на него глянули две пары осатанелых вороватых глаз, рот зажала здоровенная провонявшая табаком лапа, а перед глазами в жесте «молчать, а то пожалеешь» мелькнуло длинное лезвие ножа. В один миг грубые руки втолкнули мальчика в кухню, где стоял в какой-то поджатой волчьей позе ещё один чужак. Дядька с ножом снова злобным жестом велел мальчишке помалкивать, и оба пришлых по-змеиному выскользнули в коридор, подперев снаружи дверь кухни шваброй, взятой в ванной.
Славик, от неожиданности не успевший толком испугаться, начал, наконец, соображать. В висках застучало:
…Скорее всего, к ним в дом проникли воры, может, даже разбойники, а уж бандиты — это точно…
…Ему, пока еще тщедушному мальцу, справиться с ними в одиночку нет никакой перспективы…
…Родителям или соседям не позвонить, все средства связи остались в комнате, вне зоны его заточения…
Он перебирал разные способы освобождения из плена. Но при этом позвать на помощь Жульку ему упорно на ум не шло. Почему так случилось, он не мог бы объяснить ни в момент грабежа, ни после. Наоборот, мысль об организации личного сопротивления не оставляла его как раз потому, что в доме находилась его несравненная Жулька, которая — был уверен он — требовала хозяйской защиты. Он напрочь забыл, что, наоборот, собаку специально тренировали на защиту хозяина, и что в этот миг она должна была и могла сделаться сокрушительным страшным для врагов оружием. В душе лишь всё сильнее росла острая тревога за Жульку, придававшая Славику силы и ярость. Он начал трясти и дёргать дверь в надежде, что швабра отскочит. Делал он всё это почти инстинктивно, на каком-то внутреннем автопилоте, который у многих людей включается в минуты смертельной опасности.
Швабра начала уже поддаваться, когда в глубине квартиры раздался душераздирающий мужицкий вопль. Потом послышался отборнейший мат, шум возни, то ли человеческие, то ли звериные стоны, и снова вопли. Проклятая швабра под отчаянным напором отлетела, путь был свободен, и мальчишка, выхватив из ящика стола самый большой кухонный нож, ринулся туда, где оставил Жульку.
…На полу его чистенькой комнатки растекалась густая багровая лужа. Один из пришельцев, тот самый, что схватил и запихнул Славика на кухню, — верзила в изодранной кожанке, — лежал посередине ничком без движения, и месиво вытекало из-под него. Второй, похожий на волка, щуплый и вёрткий, обнялся с Жулькой, как с родной мамой, и они клубком катались по свободному пространству комнаты. Пасть окровавленной Жульки была в нескольких сантиметрах от небритого сильно выпирающего кадыка, перекушенная рука врага висела плетью, но другой пока ещё целой рукой бандит наносил собаке беспорядочные удары ножом туда, куда удавалось попасть.
Столько крови и жути Славику в его коротенькой жизни видеть не приходилось. Но не об этом ужасе думал он в тот момент, а снова и снова о том, что нужно вызволять собаку. Тринадцатилетний подросток подскочил к сплетённым телам, улучил момент, когда затылок «волка» оказался рядом с ним, и что есть мочи ударил убийцу своей собаки кухонным ножом сзади, метясь в шею. Нож соскользнул, мужичонка повернулся, глядя растерянно на нежданно атакующего, горло его осталось без прикрытия, и в этот миг челюсти Жульки сомкнулись на его гортани. Кровь брызнула цевкой, нападавший дернулся было вверх, но тут же упал замертво рядом с подельником. Затихла и Жулька. Команд, которые, не помня себя, выкрикивал ей Славик, она в тот момент уже не слышала.
…Для мальчика всё это произошло будто во сне, очнулся Славик от тишины, в которой звенел его охрипший голосок. Он бросился было к Жульке, но отпрянул, увидев её запрокинутую голову с глубоким порезом на шее, откуда, не переставая и медленно пульсируя, текла кровь. Остановившиеся глаза были полуприкрыты и не реагировали на свет. Жульки, его любимого существа, больше не было. Она отдала себя, защищая дом и хозяина.
В тот момент Славик даже не думал о том, что рядом с собакой распростёрлись раненые (или убитые?) люди, и что это тоже страшно и трагично. Уткнувшиеся в пол ненавистные мужики, одного из которых он только что по-настоящему ударил ножом, были для него почти игрушечными персонажами, которыми в разной костюмировке напичканы компьютерные игры. А вот Жулька, его ненаглядная щенушка, которую он на руках вынянчил с малолетства!!! Его переставшая жить Жулька-а-а!
ebooksa