Обнимаемся с рыжим Юрой, благодарим его за помощь и, быстрым шагом, рысим по полю. Или это степь? Хрен его знает, далёк я от сельского хозяйства. Слева на фоне неба проступает силуэт пограничной вышки, не знаю уж, казахской или российской. Остаётся надеяться, что Юра своё дело знает, и кто бы там не был на вышке, сейчас он старательно смотрит в другую сторону. Сорок тысяч рублей с человека – нормальный приработок, ИМХО. Ну, это на всех, сколько уж там конкретно погранцам поступает с этого – хрен их знает. Юра говорил, как минимум один переход за ночь на этом участке, а то и два-три.
В стоящую на просёлке трёхдверную «Ниву» мы почти что врезаемся лбами. Как хорошо цвет подобрали – вроде и не камуфляж, а чёрта с два разглядишь, при таком освещении. Невысокая, коренастая фигура у водительской дверцы сиплым басом торопит нас побыстрее лезть внутрь. Герыч, скотина хитрая, пытается было пропустить меня первым, чтобы самому остаться на переднем сиденье. На что следует моё резонное возражение, что я высок и строен, а он толст и коротконог, потому ему самое место в тесноте заднего сиденья. Что-то недовольно бухтя, соглашается.
Наш Харон ловко разворачивается практически на месте и, не включая фар, катит по просёлку. По крайней мере, я на это надеюсь, потому как почти ничего сквозь лобовуху не вижу, и что видит он – загадка. Минут через пять мы выскакиваем на разбитую в хлам асфальтовую дорогу и фары, наконец-то, загораются.
Стараясь не быть навязчивым, краем глаза рассматриваю водилу. За полтинник, грубое лицо с некоторой «калмыковатостью», щётка усов. Неразговорчив – не считая момента встречи, ни слова не проронил. Полез в нагрудный карман охотниче-туристической куртки, закуривает. Млять, вообще нормальные люди спрашивают обычно, не против ли кто. По салону, несмотря на открытые окна, расходится приятный запах
В свете фар промелькнула надпись: «Рубцовск». Водила, докуривавший уже вторую сигарету, наконец-то соизволил с нами пообщаться.
– У меня переночуете. Машина во дворе уже. Завтра с утра можете ехать.
Ну, с Юрой всё так и обговаривалось. После десяти минут езды по насмерть убитым улицам останавливаемся перед воротами дома где-то в частном секторе. Так и не представившийся водитель вылез, сам открыл ворота, сел обратно за руль, заехал во двор и вылез опять, буркнув «Проходите в дом». Двор, кстати, явил собой полную противоположность царившей в городе разрухе – средняя часть залита бетоном, по бокам высажены кусты и цветы (первые – стройными рядами, вторые – в некоем художественном беспорядке). Всё ярко освещено, везде чисто. Сам дом кирпичный, одноэтажный, но с высокой мансардой, так что практически двухэтажный получается.
А вон то исчадие китайского автопрома это и есть наша машина, видимо. Ну, до Москвы доедем, обратно тоже, надеюсь, хе-хе.
Из-за «китайца», постукивая когтями по бетону, вышел здоровенный ротвейлер и неспешно потрусил к нам. Млять! Я, честно говоря, больших собак опасаюсь несколько. И маленьких тоже, если это бультерьеры, или какая-то подобная гадость. И вообще, я котегов люблю.
– Рихард, свои!
Это хозяин от ворот подал голос. Ну, то, что мы «свои», это радует, конечно. Только понял ли это ротвейлер?
По всей видимости, понял. Флегматично помахивая некупированным хвостом, Рихард ткнулся в меня носом, обнюхал, наскоро обслюнявил руку и повторил ту же процедуру с Герычем, после чего уселся толстым задом на дверной коврик у входа. Видимо, сигнализируя «есть вас пока не буду, но и в дом нефиг без Хозяина лезть». Хозяин, закрывший ворота, мимоходом потрепал псину по голове, слегка подвинул его ногой (умный собак намёк понял, и сам отошёл от двери) и повернулся к нам: «Ну, чё не заходите-то?». Юморист, блин.
Внутри оббитая вагонкой прихожая тоже демонстрирует стиль «чисто, светло, основательно». На шум в коридоре появляется полная женщина лет пятидесяти, крашеная в радикально-рыжий цвет. Руки вытирает полотенцем, что-то хозяйствовала, видимо. Лицо доброе и общительное, в отличие от супруга (?), хе-хе. Мы вежливо здороваемся.
– Добрый вечер! Ира. Вон тапки слева стоят, проходите. Как раз ужин приготовила. А Лёша во дворе?
– Да здесь я, Рихарда кормил.
Ага, Алексей, значит.
На ужин оказалась
Понемногу разговорились. Алексей, в смысле, разговорился – Ира-то и так болтушка, судя по всему. Ничего неожиданного в рассказах не было – обычная жизнь вымирающей русской глубинки, с тем существенным отличием, что рядом граница, и кто поразворотлевее – те с неё кормятся.
Наши хозяева оба родом отсюда, Ирина – из самого Рубцовска, Алексей – из какой-то деревни в районе, уже вымершей. Она всю жизнь работала детским терапевтом, на которого отучилась в Барнауле, он до конца 90-х трудился мастером на каком-то АЗТЭ,8 но затем друзья позвали работать с ними на границе, чем и занялся.
– И правильно сделал. На заводе один хрен зарплату не платили, а потом и совсем закрыли. А так, чё, на жизнь хватает…
ebooksa