Искатель, 2019 №2,

— Я что? Это я не со зла, а так, за-ради проформы.

— Когда завершите, скажите мне, я подожду.

Митяй вытер выступившие на лбу мелкие бисеринки пота и сделал вид, что готов к разговору.

Аркадий Аркадьевич тяжело вздохнул.

— Дмитрий Иванович, я начну без предисловий и излишних слов. Так вот, мне доподлинно известно о вашем участии в предприятии господина Бабара. Говорить или не говорить — ваше право, но смею предупредить, что с января законы в государстве переменились. Если ранее смертная казнь была отменена, как антинародная и антигуманная, то теперь в России поменялось наказание и введено такое понятие, как враг государства. А это чревато смертельными последствиями. Надеюсь, вы поняли, что такое смертельные последствия?

Митяй кивнул.

— Хорошо, мы можем поговорить серьезно и обстоятельно. Вы со мною согласны?

Рогожкин побледнел, ему стало понятно, что существует только один шанс из множества выйти из этого учреждения живым и здоровым, пусть даже в тюрьму.

— Я не советую вам, Дмитрий Иванович, запираться и отнекиваться незнанием. Правда все равно всплывет, вы же должны знать, как мы работаем?

— Знаю.

— Вот и прекрасно, тогда начнем?

— Я готов.

Аркадий Аркадьевич кивнул писарю, чтобы начал протоколировать допрос.

— Начнем. Итак, имя, фамилия, год и место рождения.

Когда с формальными данными завершили, Кирпичников начал задавать вопросы.

— Вам, Дмитрии Иванович, знаком Николай Морозов, по прозвищу Меченый?

— Знаком.

— Когда вы свели знакомство?

— В девятьсот пятом, когда в столице власти потеряли контроль.

— Как я понимаю, вы долго с ним не виделись?