– Войдите! – крикнул Юра, думая, что это уборщица или кто-нибудь из администрации.
Дверь открылась. Нет, не открылась – распахнулась.
Взорвалась!
В комнату вошли… Нет, вбежали! Нет, ворвались двое!
Коробейников и еще один человек, лет, по-видимому, за шестьдесят.
Мы вскочили как ошалелые. Пришедшие дышали тяжело, видно, бегом поднимались по лестнице. Поэтому, наверное, с полминуты молчали. Потом Коробейников сказал:
– Вот… привел… Алексей Семенович Ковригин… видел Петьку… седьмого сентября… на вокзале.
Ковригин, еще тяжело дышавший, кивнул головой.
– Садитесь, – сказали хором мы с Сережей.
– Разденьтесь, разденьтесь сначала, что за разговоры в пальто! – закричал Юра.
Коробейников и Ковригин молча разделись. Мы трое прыгали вокруг них, вешали их пальто в шкаф, клали их шапки на полку, суетились как сумасшедшие.
Потом вошли в комнату, расселись кто где.
– Я уже думал, мертвое дело, – сказал Коробейников, улыбаясь счастливой улыбкой. – Всех расспросил. Больше спрашивать некого. Как последний день до суда скоротать?
Дай, думаю, навещу Алексея Семеновича Ковригина. Он мастером у нас был, а потом на пенсию ушел, еще когда мы с Петькой работали. Хороший человек. Зашел, а мать жены
– они с ней вместе жили – говорит: «Эко вспомнили!
Алексей Семенович с женой года полтора уже у сына живут в совхозе. Сын у них главный агроном. У него квартира хорошая, и воздух там свежий. Как Алексей Семенович на пенсию вышел, так и переехали». – «Далеко?» – спрашиваю. «Километров, – говорит, – тридцать. На электричке сорок пять минут». Ну, я и поехал. Адрес взял, дорогу она мне объяснила. Сказала, что Алексея Семеновича, бывает, навещают, так что езжайте спокойно. Алексей Семенович встретил хорошо, обрадовался, чайком угостил. Ну, я про свои едровские дела рассказал. А потом спрашивает: «А
ты, Костя, что, в отпуск приехал?»
Я объяснил, что, мол, ищу того, кто Петьку окликнул.
Он виду не подает, а спрашивает: «Это какого числа было?» – «Седьмого, – говорю, – сентября». А он к жене:
«Шура, Вера Ивановна какого числа рождение празднует?»