Браво

– А правда ли, Джино, что рука Святого Марка была достаточно сильна, чтобы удержать его?

– Черт возьми! Я тебе советую не задавать таких вопросов, когда вокруг так много гондол! Видишь, сколько понаехало сюда из Рагузы, Тосканы, с Мальты, Сицилии, да еще небольшая флотилия французов остановилась тут же, у входа в Джудекку. Эти люди собираются вместе в море или на суше и дают волю своим болтливым языкам…

Но вот мы наконец и у цели.

Искусным движением весла Джино остановил гондолу у борта фелукки.

– Привет «Прекрасной соррентинке» и ее доблестному капитану! – воскликнул гондольер, когда ступил на палубу.

– Находится ли Стефано Милане на борту этой быстроходной и прекрасной фелукки?

Калабриец не замедлил ответить, и через несколько минут капитан и его гости уже тихо беседовали между собой.

– Я привез к тебе особу, которой хочется положить в твой карман отличные венецианские цехины, дружище, –

заметил гондольер, когда все приличествующие случаю любезности были высказаны. – Она дочь одного из самых добросовестных виноторговцев и готова от его имени переселить твой сицилийский виноград на острова, точно так же как ее отец захочет и сможет заплатить за него.

– И она, без сомнения, очень красива, – сказал моряк с грубоватой галантностью. – Только это черное облако надо было бы прогнать с ее лица.

– Маска не помешает заключить выгодную сделку. Мы в Венеции всегда как на карнавале; и покупатель и продавец в равной степени имеют право спрятать свое лицо так же, как свои мысли. Ты лучше скажи, что у тебя есть из запретных вин, Стефано, а то моя спутница теряет время в бесполезных разговорах.

– Черт возьми! Ты сразу берешь быка за рога, Джино!

Трюм фелукки пуст, в чем ты сам можешь убедиться, спустившись вниз, а что касается вина, то мы и сами жаждем промочить горло, чтобы согреться.

– Значит, вместо того чтобы пытаться найти его здесь, –

сказала Аннина, – нам лучше было бы пойти в собор и помолиться деве Марии за твое благополучное возвращение домой. Ну, а теперь, когда остроумие наше истощилось, мы пойдем, друг Стефано, к кому-нибудь другому, кто менее искусен в ответах.

– Черт побери! Ты сама не знаешь, что говоришь! –

прошептал Джино, поняв, что осторожная Аннина и вправду собирается уйти. – Нет в Италии ни одной даже самой захудалой бухты, куда бы заходил этот человек, не припрятав кое-что полезное в трюмах на свой страх и риск.

Одна бутылка его вина сразу решит вопрос, чьи вина лучше: твоего отца или Баттисты. Если бы ты договорилась с этим парнем, ни один гондольер не прошел бы мимо твоей лавочки.

Аннина колебалась. Долгая практика в небольшой, но выгодной и чрезвычайно рискованной торговле, которую успешно вел ее отец, несмотря на бдительность и суровость венецианской полиции, подсказывала ей, что не следует выдавать свои намерения совершенно незнакомому человеку, но в то же время ей не хотелось отказываться от сделки, сулившей выгоду. Джино, разумеется, не сказал ей, в чем действительно состоит его таинственное поручение, это было ясно, потому что слуге герцога святой Агаты нет необходимости маскироваться, чтобы разыскать священника, но Аннина знала, что этот гондольер слишком хорошо к ней относится, чтобы подвергать ее какому-либо риску.

– Если ты думаешь, что один из нас может донести на тебя, – сказала она капитану, не пытаясь скрыть свои истинные намерения, – то Джино сможет разубедить тебя.