Первый день плавания обещал быть удачным. Какую радость испытывал наш герой, несясь как на крыльях по бурному морю на послушной попутному ветру «Дорис». Никаких признаков морской болезни. Прирожденный моряк. Однако порой Малыша охватывало смутное беспокойство, когда он думал о лежащем в трюме шхуны грузе, о морской пучине, готовой разверзнуться в любую минуту и поглотить все его богатство...
Но откуда такие печальные мысли, если никаких причин для тревоги просто не было? «Дорис» казалась вполне надежным судном, прекрасно шла под парусами, великолепно слушалась руля и стойко переносила любую качку.
Какая жалость, что рядом не было Боба! Как бы радовался сейчас «энд К°», плывя по морю «по-всамделишнему», а не просто находясь на борту «Вулкана», стоящего на якоре в Корке или Дублине! Если бы Малыш только знал, что будет возвращаться морем, то уж конечно Боб составил бы ему компанию и оказался бы сейчас на седьмом небе от счастья!
Побережье графства Антрим чрезвычайно живописно: белеющие известняковые отвесные стены, огромные пещеры, способные укрыть всех персонажей гэльской мифологии, «каминные трубы», как называют здесь высокие скалы, о которые в пыль разбивается и возносится к небу, подобно дыму, пена морского прибоя, угрюмые зубчатые утесы, настолько напоминающие крепостные стены, что суда испанской Непобедимой Армады[238] палили по ним из пушек. Здесь же проходит знаменитая «Дорога гигантов», состоящая из вертикальных базальтовых колонн, о которые с ужасающим грохотом разбиваются волны прибоя; говорят, что досужие туристы насчитали сорок тысяч таких фантастических столбов. Короче, зрелище было действительно восхитительное. Но «Дорис» обошла стороной линию коварных рифов и к четырем часам пополудни, оставив на северо-востоке шотландский мыс Кинтайр, в виду Клайд-Бэй[239], и, пройдя между мысом Фэр[240] и островом Ратлин[241] вошла в Северный пролив.
Северо-западный бриз дул до трех часов пополудни и разогнал облака в верхних слоях атмосферы. Шхуна двигалась вдоль береговой линии на расстоянии двух-трех миль, испытывая лишь легкую бортовую качку при полном отсутствии килевой. Малыш все время находился на палубе, где он позавтракал и собирался пообедать, рассчитывая оставаться на ней, пока ночной холод не загонит его в каюту капитана. Решительно, первое морское путешествие оставит у нашего героя наилучшие воспоминания, и Малыш уже мог поздравить себя с тем, что ему пришла в голову счастливая мысль сопровождать драгоценный груз. Он уже представлял себе, с каким горделивым видом появится он в порту Дублина на борту «Дорис». Он не сомневался, что Грип и Сисси, Боб и Кэт, предупрежденные мистером О"Брайеном, будут встречать его на набережной, у Южной стенки, а возможно, и в конце мола, у подножия маяка Пулбег...
Между четырьмя и пятью часами вечера на востоке стали накапливаться тяжелые облака. Небо мгновенно потемнело. Встречный ветер быстро гнал навстречу шхуне мрачные многослойные тучи. Ни малейшего просвета, никакой надежды, что к ночи небо очистится.
«Смотри в оба!» — казалось, доносилось оттуда, с линии горизонта, где формировался грозовой фронт. И сигнал этот сразу понял Джон Клир, с озабоченным видом вглядывавшийся в небо, где все предвещало бурю.
— Ну как, капитан?.. — спросил Малыш, от которого не укрылось беспокойство капитана и матросов.
— Не нравится мне все это! — ответил капитан, оглядываясь на запад.
И действительно, попутный ветер мгновенно утих, паруса опали и захлопали по мачтам. Шкоты[242] на фоке и бизани[243] обвисли, кливера тоже, а марсель[244] едва наполнялся ослабевшим западным ветром. Мгновенно потеряв скорость и став лагом к волнам, «Дорис» вдруг стала сильно раскачиваться с борта на борт и почти не слушалась руля.
Впрочем, Малыш не очень страдал от бортовой качки, особенно неприятной при отсутствии ветра, и отказался спуститься в каюту, несмотря на предложение капитана.
Тем временем порывы восточного ветра усилились, и над проливом в воздухе уже висела водяная пыль. Горизонт на две трети был затянут многоярусными черными тучами, казавшимися еще более зловещими под лучами заходящего солнца. Картина была мрачная и угрожающая.
Капитан Клир принял решение, продиктованное разумной осторожностью. Он приказал спустить марсель, оставив лишь стаксель[245] и бом-кливер[246], и дал команду экипажу установить на корме штормовой парус, придающий судну остойчивость при сильном ветре. К счастью, шхуна вовремя удалилась от береговой линии мили на две-три, чтобы шторм не выбросил ее на прибрежные камни.
Морякам хорошо известно, что в период равноденствия в атмосфере наблюдаются чрезвычайно бурные процессы, особенно в северных широтах. И вот еще до наступления полной темноты, буря обрушилась на «Дорис» с такой фантастической силой, которую даже вообразить себе не может человек, не попадавший в подобные переделки. Едва солнце скрылось за горизонтом, как небо почернело. Воздух наполнился пронзительным свистом, чайки испуганно понеслись к берегу. И тотчас вся шхуна завибрировала от киля до клотика[247], как больной лихорадкой. Волны обрушились на шхуну, как говорят моряки, «с трех сторон»: огромные валы с пенными гребнями, гонимыми встречным ветром, навалились на «Дорис» и с носа, и с обоих бортов, обдавая все судно пенными брызгами. Мгновенно управление было потеряно, удержаться на палубе стоило неимоверных усилий. Рулевой привязал себя толстым тросом к штурвалу, а матросы укрылись за фальшбортами[248].
— Спускайтесь в каюту, сударь! — закричал Джон Клир Малышу.
— Капитан, позвольте мне...
— Нет... быстро вниз, иначе вас смоет за борт!
Малыш подчинился. Он спустился в каюту, чрезвычайно обеспокоенный, но не столько за себя, сколько за груз. Все его состояние было на этом судне, терпящем бедствие... Если груз утонет, ему уже никогда не оправиться...
А дело между тем принимало совсем плохой оборот. Тщетно пытался капитан привести «Дорис» к ветру, то есть подставить волнам нос судна, чтобы хоть немного отойти от берега или, по крайней мере, удержаться от скал на прежнем расстоянии. К несчастью, около часу ночи ветром порвало и унесло в море бом-кливер и стаксель. Еще через час обломились и рухнули все мачты. Внезапно «Дорис» легла на правый борт и туда же переместился весь груз, находившийся в трюме, так что судно не могло уже выпрямиться, и возникла опасность перехлеста волн через фальшборт.
Малыша отбросило к переборке каюты, и он с трудом встал на ноги, шаря наугад руками в полной темноте.